Кони пьют из Керулена - [81]

— Учусь. Через год приеду, если в другое место не отправят.

— Зачем в другое? Мы тебя посылали, мы тебя и ждем.

Дамдинсурэн привел на состязание нового скакуна— Стрижа, вороного конька с белой грудью. Вчера на выводке лошадей Алтан-Цэцэг видела этого конька. Не понравился. Ни особой стати, ни красоты в нем нет. Слышала отзывы о Стриже и других. Говорили всякое, больше насмешливое. Да и что острословы могут сказать, видя перед собой, горбатенького и лохматенького коника? Сказочный конь Улан-Кулан, который упоминается в народных преданиях, наверно, был не такой…

— Лучше на корове скакать, чем на таком пауке, — смеялись скалозубы.

Дамдинсурэн ни с кем не спорил о достоинствах своего скакуна и на насмешки не отвечал. Он помалкивал да усмехался в усы.

Старт! Сорок шесть скакунов, управляемых шести-девятилетними наездниками, лавиной ринулись по степной дороге к городу. Из сорока шести глоток одновременно вырвался древний клич конников — «Гинго!»

На первых километрах всадников почти не видно — их закрыло густое пыльное облако. Но слышен храп разгоряченных коней, стук копыт и крики «гинго!» Но вот пыльное облако ветром относится в сторону. Теперь видно, как более сильные скакуны вырываются вперед, мчатся буйным наметом. Расстилаются по ветру никогда не знавшие ножниц гривы и хвосты.

Крики, свист, гиканье все больше удаляются.

А где же Стриж? Ага, вот он… В середине где-то… Юный всадник Очирбат-Леднев, сын Жамбала, направляет его не очень сильной, но уверенной рукой, чуть придерживает. Семилетний всадник знает коня, а конь — всадника. Дома, готовясь к этому празднику, они проскакали немало километров. Очирбат-Леднев помнит и наставления Дамдинсурэна: «До половины пути — сдерживай, потом постепенно отпускай. На последних трех-пяти километрах из коня выжимай все». Дамдинсурэн был уверен в выносливости Стрижа. А это качество на дистанции в двадцать пять километров — главное.

Пройдена половина пути. Очирбат-Леднев хорошо помнит эту сопочку. На нее показал ему Дамдинсурэн. Наездник начинает отпускать повод, сам наклоняется вперед, полулежит на коне. Его обдувает ветер, рубаха пузырем вздувается на спине. Ушедшие вперед скакуны постепенно начинают приближаться.

Вот Стриж догоняет и легко обходит одного скакуна, затем другого. Всадники стегают своих скакунов плетками, кричат на них, но они, прибавив ходу на минуту-другую, безнадежно отстают. Очирбат-Леднев радуется: он еще ни разу не взмахнул плеткой, да и повод еще не совсем отпустил.

На обгон скакунов Очирбат заходит с правой стороны, с той, откуда светит солнце. Оставляя своего очередного соперника в тени, он как бы перехватывает у него само солнце, чтобы нести его вперед — к финишу. Если он сумеет всех обойти и первым принести солнце в город — честь ему и хвала… Ну, а пока…

— Гинго! Гинго! Гинго! — кричат мальчишки и девчонки и подгоняют своих скакунов, которые, споря с ветром, мчатся вперед, роняя на желтую жесткую дорогу белые ошметки иены. А кое-кто из безнадежно отставших начинает сходить с дистанции, пытаясь улизнуть от позора куда-нибудь в степь, укрыться там. Но таких ловят — специальные конники дежурят на дистанции — и ведут в город. Пусть этих неудачников и несчастливцев высмеют зрители. Ну, а этим только попадись на язык.

— A-а, это те, которые всю дорогу тащились на кончике коровьего хвоста! — будут смеяться они и указывать пальцем. — Посмотрите: горе, а не наездники! Они и овечку на своих тараканах не догонят!..

Запылила вдали дорога. Заволновались по площади люди.

— Скачут, скачут! — покатился гул.

Кто-то один вырвался далеко вперед.

— Лихо идет!

Показались еще двое всадников, следом еще.

Засуетился Дамдинсурэн, вскочил в седло и поскакал навстречу, не утерпел и Жамбал.

А площадь гудит все громче и все удивленней: теперь уж можно узнать, да и узнали многие, что самым первым, оставив за хвостом всех других, броским и ровным наметом идет… горбатенький и лохматенький Стриж. Дамдинсурэн и Жамбал разворачивают своих коней и, чуть подождав, пускают их вскачь. Стриж еще находит в себе силы, чтобы ускорить бег за лошадями.

Жамбал снимает с коня сына и прижимает его к груди. Очирбата-Леднева поздравляет Алтан-Цэцэг. А Дамдинсурэн, перехватив повод Стрижа, дает ему малую пробежку, и только потом ведет к коновязи. Радостный, он ладонями гладит шею коника, и своей щекой трется о лошадиную голову. Вокруг Стрижа и Дамдинсурэна сразу же собирается толпа знатоков. Им сейчас нет никакого дела до тех скакунов, которые продолжают подходить к финишу. Они смотрят зубы, ощупывают бабки на ногах скакуна, расспрашивают Дамдинсурэна о Стриже.

…Под звуки моринхура, на котором исполнялась песня о легендарном скакуне «Чело десяти тысяч», победители скачек первая пятерка — сделали круг почета на стадионе. Они двигались гуськом в том порядке, в каком пришли к финишу. Около центральной трибуны остановились, выстроились. Главный судья соревнований, в прошлом лихой конник Цог, подъехал к первому из ребят, поднял его руку и громко объявил:

— Вот он, батор-победитель! Очирбат-Леднев! Знайте, люди: из «Дружбы» он, с Халхин-Гола. А вот конь, который на крыльях нес всадника. Конь этот выращен чабаном Дамдинсурэном и зовется Стрижом. Слава доблестному всаднику! Слава скакуну!