Конев против Манштейна - [9]

«Если бы я думал и если мы с Вами верим, что глубокая тактика в современном бою возможна и не окажется книжной кабинетной выдумкой мирного времени, тогда надо бы дать комкору (стрелкового корпуса) средства для атаки».[22]

По расчетам Уборевича, для успешного претворения в жизнь теории глубокой тактики необходимо иметь «сплошной оперативный организм (армию)» в составе двух механизированных корпусов (1000—1200 танков), шести стрелковых дивизий (в каждой по 11 тыс. автомобилей), двух-трех кавалерийских дивизий (в каждой 300 автомобилей), двух штурмовых и истребительных бригад (400 самолетов).

Отечественная военная мысль признавала не только правомерность, но и необходимость обороны. Но постоянно подчеркивалось, что оборона – это вспомогательный вид военных действий и что обороной не только войну, но и сражение выиграть нельзя. И это не было случайным, так как подготовка и воспитание армии велись в духе решительных и бескомпромиссных действий, безусловной победы в будущей войне. Все внимание было сосредоточено на обеспечении непреодолимости обороны. «Оборона должна быть непреодолимой для врага, – отмечалось во Временном Полевом уставе 1936 года, – как бы силен он ни был на данном направлении»[23]. В связи с этим требовалось повысить ее способность противостоять массированным ударам крупных сил артиллерии, авиации и танков. Однако разработке этих вопросов помешали репрессии в армии. По существу, к данной проблеме вернулись лишь в 1940 г., уже после начала Второй мировой войны.

Возникает вопрос: почему в книге столь большое внимание уделено вопросам развития Красной армии и военной теории? Ответ прост – Коневу во время учебы в академии и затем в войсках приходилось осваивать новые военно-теоретические положения. Он, отличаясь любознательностью и усидчивостью, постоянно работал над расширением багажа своих знаний.

«Хочу подчеркнуть – жажда глубоких знаний была характерна для военной академии того времени, – вспоминал Иван Степанович. – Это чувствовалось в аудиториях. Спокойно и выдержанно звучали на занятиях оценки обстановки, разного рода суждения, готовились приказы, но как шумно все это обсуждалось в перерывах, в коридорах, где всегда шли яростные споры о том, как лучше обороняться, как нанести удар, как лучше наступать. Думаю, что слушатели многих поколений, читая это сейчас, тепло улыбнутся, вспомнив, как на теоретических занятиях, в групповых упражнениях и военных играх мы обсуждали вечный вопрос, каким флангом обороняться, каким флангом наносить удар!»[24]

Подошла к концу счастливая пора учебы. В своем заключении выпускная комиссия академии отметила:

«И. С. Конев академический курс усвоил отлично. Он достоин выдвижения на должность командира и комиссара стрелкового соединения».[25]

Мнение комиссии сыграло свою роль в назначении Конева командиром 37-й стрелковой дивизии, которая входила в состав Белорусского военного округа. Штаб дивизии размещался в городе Речица, куда вскоре приехали его жена, дочь и сын, а затем и отец – Степан Иванович.

И. С. Конев, вступив в должность командира дивизии, сразу же с головой окунулся в повседневную жизнь ее частей. Им предстояло в полной мере освоить требования приказа № 010 Реввоенсовета СССР от 12 декабря 1933 г. «Об итогах боевой подготовки РККА за 1933 год и задачах на 1934 год»[26]. Основная цель подготовки войск в новом учебном году заключалась в «овладении подвижными формами операции и боя стрелковых (кавалерийских) соединений в сочетании с глубоким, надежно обеспеченным маневром в тыл противника мотомеханизированных войск и авиации». На занятиях и учениях с высшим и старшим начальствующим составом, штабами, органами тыла и войсками требовалось отрабатывать:

«1. Глубокий наступательный бой стрелкового (кавалерийского) корпуса, усиленного мотомеханизированными войсками и боевой авиацией против укрепившегося или временно остановившегося противника с одновременным поражением боевого порядка его обороны на всю глубину.

2. Встречный бой стрелковых (кавалерийских) соединений, усиленных мотомеханизированными войсками и боевой авиацией на основах быстрых и решительных действий сильных авангардов и одновременности удара по всей глубине группировки сил противника.

3. Оборонительный бой стрелковых (кавалерийских) соединений при содействии танков и боевой авиации и с полным использованием инженерных и химических заграждений против массовых танковых и воздушных атак противника.

4. Самостоятельные действия в оперативном тылу противника мотомеханизированных соединений совместно с боевой авиацией и во взаимодействии с кавалерийскими (стрелковыми) соединениями».

Все эти темы под руководством Конева тщательно отрабатывались на тактических занятиях и учениях. В июне 1934 г. ему пришлось выдержать серьезный экзамен на зрелость как комдива. Дивизия была поднята по тревоге, получив задачу выдвинуться в сторону границы, отрабатывая вопросы организации марша и встречного боя, с последующим переходом в наступление и форсированием р. Днепр во взаимодействии с Днепровской военной флотилией. Одновременно в одном из полков проверялся батальон на тактических учениях с боевой стрельбой, в другом – командирская подготовка, а в артиллерийском полку – боевая стрельба дивизионом. Время на подготовку учений и занятий было минимальным. В этих условиях «командир дивизии Конев, – отмечалось в разборе учений, – проявил высокие организаторские способности… Ценно то, что командиры частей дивизии работали инициативно, но под неослабным контролем штаба за выполнением отданных распоряжений… Чувствуется командирская воля…».