Конечная – Бельц - [2]

К 7:19, когда прибывал кемперский поезд, Карина успела пройтись влажной тряпкой по всем столикам и включила телевизор – утреннюю передачу, в которой идеальный зять и его образцовая половина обсуждали детские соски из силикона, косметические маски и премудрости садоводства.

В 7:55 странный тип в коричневой толстовке все еще сидел над той же самой чашкой кофе. Франк велел бы ей думать о чем-нибудь другом. Это, наверное, какой-то бедолага, и ему некуда податься. Если только у таких людей нет своих привычек. Этого парня Карина никогда не видела. В восемь часов он встал из-за стола, взял сумку и подошел к стойке:

– Мне нужно позвонить.

У него был сильный польский акцент. Прошлым летом она видела поляков в кемпинге, в Ла-Котиньере. Он точно поляк. Она показала ему телефонную кабину на площади. Мужчина вышел, и она проводила его взглядом. Он сделал короткий звонок: ничего не говорил и быстро повесил трубку. Потом снова набрал номер, затем еще раз – все в том же темпе. И вернулся в кафетерий, сел на то же место и попросил второй кофе. Когда она подошла к его столику, то увидела, что незнакомец сунул руку в свою спортивную сумку. Она подумала о Франке, о фильме по телевизору, потом снова о Франке. Парень достал свернутый в трубку номер «Телеграмм де Брест» и выложил газету на стол. Аккуратно расправил ее и поднял глаза на девушку, которая поставила перед ним чашку.

– Я ищу работу. Здесь есть шанс ее найти?

– Только не здесь… Работа сама за людьми не бегает.

– Не хотите взглянуть?

Он ткнул пальцем в несколько объявлений, помеченных крестиком. Она пожала плечами.

«Маляр на стройке. Морле. Умение выравнивать и грунтовать стены под покраску, наносить различные виды покрытий, клеить обои, выполнять другие отделочные работы».

«Оператор по обработке данных. Ренн. Обучение, затем работа в сплоченной команде (2–3 человека). Вы будете вносить в компьютер заказы наших клиентов, сделанные по каталогу (замороженные продукты и бакалея)».

«Разъездная торговля. Ведущая компания на рынке продажи одежды прет-а-порте частным лицам; ищем разъездных продавцов (м/ж), бессрочный трудовой договор, работа рядом с домом».

Карина с сомнением покачала головой, особенно глядя на последнее объявление.

– Так что, вы им звонили?

– Да. Там не отвечают.

– Сейчас только восемь. Еще очень рано. Попробуйте позвонить попозже.

Парень кивнул.

– Дайте-ка мне вашу газету.

Он протянул ей исчерканную страницу. Она пробежала ее по диагонали и остановилась на абзаце в самом низу.

– Посмотрите. Вы это не отметили. Совсем близко отсюда.

«Хозяин судна ищет матроса. Прибрежный лов. Жилье, зарплата плюс процент от улова. Бельц».

– Правда, нужно быть моряком, так что это не самая удачная идея… – вновь заговорила она.

Но парень забрал у нее газету и несколько раз перечитал объявление.

– Видно, я его пропустил. Бельц, говорите?

– Это остров. До него час на пароме.

– Остров?

– Но для этого нужно быть моряком. А вы кто?

– Я все умею делать, – ответил парень. – Могу и матросом. – У него заблестели глаза. – Пойду-ка позвоню.

– Не радуйтесь раньше времени. С работой здесь тяжело, – попыталась она сдержать накатившую на него волну надежды, чтобы потом он не разочаровался.

Но парень не дал ей договорить. Он выскочил за дверь и помчался к телефонной кабинке.

* * *

Они ехали уже десять часов под оглушительный монотонный гул мотора да ритмичное постукивание деревянных ящиков и картонных коробок, громоздившихся до самого верха фуры. В глубине, за грузом, задремав от усталости, сидели, тесно прижавшись друг к другу, Анатолий, Василий, Марк и Ирина. Для того чтобы выйти наружу, нужно было передвинуть с десяток ящиков, перелезть через два грузовых поддона и протиснуться дальше вдоль металлической перегородки. Анатолия здорово мутило от запаха бензина и тряски. Марк сидел спокойно, Ирина спала в объятиях Василия: Руслан, ее отец, поручил тому позаботиться о девушке во время поездки.

Руслан Беланов работал на металлургическом заводе в Донецке, промышленном и шахтерском городе на юго-востоке Украины, а жил в одном из самых запущенных районов городка с названием Октябрь, в тесном низеньком домишке, в окружении угольных терриконов и громадных доменных печей. Он остался вдвоем с дочерью после смерти жены. Наталья умерла от рака легких: так в Донбассе умирали многие. Руслан так и не смирился с тем, что она отправилась на тот свет раньше его. В Енакиеве он провел тридцать пять лет своей жизни: пять лет кидал уголь на коксохимическом заводе, тридцать – обливался потом в асбестовом комбинезоне у доменной печи. Он должен был умереть первым, надышавшись за столько лет угольной пылью и кислотными парами. Так он загадал. Но всегда помнил: что бы ты ни загадал, все пойдет не так.

До самого конца восьмидесятых годов Руслан, как и большинство рабочих в Донецке, был членом коммунистической партии. Он никогда не был ни общественником, ни активистом. В те времена вступление в партию было лучшим способом не выделяться из общей массы. Потом, когда империя рухнула, он, как и все, сдал свой партбилет. Конец коммунистической эпохи жители Донбасса восприняли с настороженностью, потому что за годы советской власти у них выработалось стойкое недоверие ко всему, что приходит с Запада. Семьдесят лет Донбасс оставался одним из крупнейших индустриальных регионов Советского Союза, а значит, его жителей, которые говорили на русском, а не на украинском языке, считали чуть ли не героями. Социалистический строй ничем не осчастливил Донбасс: он плакал от счастья, когда пала Берлинская стена, и радовался тому факту, что Украина обрела независимость. Великая «ночь незалежности» вселила в него надежду, которая, правда, вскоре растаяла. После оранжевой революции на смену политбюро пришли олигархи. Для большинства же населения, в том числе енакиевских металлургов, мало что изменилось. Если раньше прилавки магазинов практически пустовали, то теперь они ломились от изобилия, – только купить все это было не на что.