Конец звероящера - [20]

Авилор вдруг запнулась и чуть покраснела, как будто смутившись.

– Еще? – повторил Берольд, чувствуя, что понимает, о чем пойдет речь.

– Еще Мирта вдруг стала шпионить за теми из слуг, кто… Вы знаете, я не ханжа, я считаю нормальным, когда молодежь начинает играть в «лепестки», строить глазки, дурачиться и целоваться в глухих уголках парка. Это сама жизнь! А Мирта… Она не пыталась подглядывать, чем занимаются парочки, она их нюхала!

– Что?!

– Подойдет к ним, уставится, и вдруг начнет нюхать воздух вокруг них, как будто зверек. А потом убежит и расплачется. Или начнет вдруг дрожать, как в каком-то припадке. Я часто пыталась расспрашивать, что с ней, но Мирта молчала. А где-то неделю назад…

Берольд весь подобрался. Неделю назад он впервые почувствовал, что с Миртой что-то случилось.

– В последнее время она была странной. Она перестала читать ваши письма, рвала свитки прежде, чем я успевала их взять, двум последним гонцам запретила покинуть поместье…

– Они подчинились ей?

– Да.

– Вы могли написать мне об этом? – спросил Берольд.

– Нет, не могла.

– Почему?

– Я не знаю.

Берольд понимал, что старушка не лжет. Если в Мирте проснулась какая-то Сила, ей было легко подчинить себе тех, кто ее окружал.

– А неделю назад? – спросил он, возвращаясь к началу.

– Неделю назад Мирта вдруг обратилась ко мне не своим, а мужским грубым голосом. Наговорила такого, что я пришла в ужас. Потом… Потом стала скакать, как безумная, пока вообще не свалилась. А позже, когда я зашла в ее комнату, Мирта… Она парила в воздухе, спящая…

– Вы сами видели это?

– Конечно!

– Вы твердо уверены?

– Да!

Когда Берольд вошел в комнату, Мирта еще спала. Едва взглянув на нее, Берольд понял, как сильно она изменилась за время разлуки. Ее худоба была просто пугающей, а щечки странно округлыми. Но куда больше отца поразило другое: мерцающий свет, исходящий от кожи лица и запястий. Зеленоватый, холодный и мертвенный.

– Что это такое? – подумал Берольд. – Проявление Силы, проснувшейся в ней?

Словно бы ощутив его мысль, Мирта вздрогнула и резко села, открыв глаза. Этот нежданный рывок показался Берольду не слишком естественным, как и пронзительный взгляд, устремленный ему в лицо. Мирта смотрела, как будто не видя его…

– Вижу-вижу! – скрипучим и низким, совсем чужим голосом, крикнула девочка. – Все же пришел, звероящер? Напрыгался? Ну ничего! Скоро прыгнешь еще дальше, прямо в костер, со своей…

Было трудно представить, что девочка этого возраста может сказать отцу все, что потом полилось из уст Мирты. Она вообще не могла знать тех слов! Ни в деревне, где Мирта росла, ни в поместье Берольда никто не мог так разговаривать.

– Хватит, опомнись!

Взрыв хохота, больше похожий на карканье, чем на привычный смех Мирты, почти оглушил. Она вся затряслась и… Взлетела! Она поднялась в воздух и там зависла в той позе, в которой сидела.

Берольд, услышав речь Мирты, сначала подумал о самом банальном Слиянии, древней магической практике. Разум волшебника может использовать чье-то конкретное тело в своих целях. (Берольд когда-то сам стал жертвой сходного опыта Раммана.) Но чтобы так вот летать?!

Неожиданно пуфик, стоявший у ножки кровати, взмыл вверх и с размаху ударился в стену. Большое блестящее зеркало, резко взлетев со стола, полетело в Берольда, а стол, на котором оно было, прыгнул в окно, распахнувшее ставни. Кровать стала дробно стучать об пол ножками…

– Мирта, опомнись!

В ответ – новый взрыв неприятного карканья…

Сцена закончилась так же внезапно, как и началась. Мирта вдруг замолчала и рухнула прямо в кровать. Прикоснувшись к ее руке, Берольд почувствовал, что она как лед. Подняв с пола маленький колокол, звоном которого Мирта звала слуг, Берольд вышел и стал трезвонить.

– Вели заложить лошадей и неси сюда плащ, – приказал он слуге.

Это было мгновенно исполнено. Закутав дочь в плащ, Берольд взял ее на руки и отнес вниз. (Тело Мирты казалось на редкость холодным и твердым.)

– Прошу вас пока никому ничего не рассказывать, – сказал Берольд госпоже Авилор. – Я хочу отвезти ее в Лонгрофт.

В карете, за время пути, странный обморок Мирты сменился обычным сном. Чувствуя, как потеплели и мягко расслабились руки ребенка, Берольд стал надеяться, что все не так плохо, как кажется.

Берольд не думал, что он скажет Айрин. Столкнувшись с ней в коридоре, он не объяснил ничего. Попросил только, чтобы она приказала закрыть деревянные ставни в его спальне. Замкнув дверь на ключ, он велел слугам не выходить за порог, не впускать посторонних, а так же не сметь обсуждать то, что было, есть или случится, когда он уедет. Потом взял коня и умчался к сестре Марион.

Через час в доме было пять членов из секты, способных глушить Силу в разных ее проявлениях. Берольд открыл двери в комнату Мирты, однако его самого не впустили, и это ему показалось дурным знаком. Он хотел верить, что клиры сумеют помочь его дочери, но беспокойство и страх нарастали.

– Берольд, что случилось? Кого ты принес в дом? Зачем ты привел пятерых незнакомцев, и что они делают в комнате?

Он знал, что Айрин не может его не спросить, но, заслышав ее голос, вдруг ощутил раздражение. Врать не хотелось, откровенничать – тоже, однако Берольд понимал, что он должен хоть что-то ответить.