Конец "Зимней грозы" - [39]

Попов, погладив тяжелый подбородок с ямочкой и наморщив широкий лоб под стрижкой под «ежик», не вставая, лаконично поддержал Ротмистрова. Потом он добавил, что пункт управления армией в Пятиизбинском еще не полностью оборудован и дивизии, едва прибывшие из Заволжья на исходные рубежи, их как следует еще не почувствовали, частных задач не отработали… Готова только переданная ему левофланговая дивизия 5-й танковой армии. Поскольку неудача наступления исключается, его тем более следует тщательно подготовить. После минутного молчания Попов кратко изложил задачу Плиева. Она сводилась к окончательному закреплению позиций армии на левом берегу Дона после форсирования реки танками Ротмистрова, поскольку кавалерийский корпус укомплектован наполовину.

Василевский выжидательно посмотрел на Плиева, и тот, встав, попросил разрешения уточнить детали. Расставив чуть кривые ноги и прищурив маленькие глазки на треугольном костистом и носатом лице, он низким басом, с едва заметным акцентом, кратко изложил свою задачу, подчеркнув, что, хотя кавалерийский корпус и не пополнялся с начала боев по окружению сталинградской группировки противника, он готов выступить немедленно.

В душной маленькой комнатке узла связи неуловимо чувствовалось напряжение, требовавшее разрядки. Вольский молчал, и, посмотрев на него, Попов, снова опередив Василевского, сказал о своем намерении перевести 4-й мехкорпус Вольского с фронта на левый фланг армии с тем, чтобы усилить его со стороны соседа — 51-й армии. Позиции корпуса в лесу в ночь перед началом наступления займут спешившиеся кавалеристы Плиева.

Реплика Попова повисла в воздухе. Василевский, как будто бы внимательно его слушавший, думал об основательности доводов Ротмистрова и закономерности поддержки, оказанной ему Поповым. Во скольких не менее сложных и ответственных случаях не подготовленные достаточно, поспешные боевые действия оборачивались серьезнейшими неудачами, невосполнимыми потерями, необратимыми стратегическими просчетами! И все-таки именно стратегическая необходимость не позволяла ему уступить, согласиться с доводами Попова и Ротмистрова. Василевский обычно избегал непосредственного и резкого сопротивления контрмнению, зная, что каждому человеку надо дать возможность самому постичь слабость своей аргументации. Тогда ему легче бывает уступить в споре. Но обстоятельства этого не допускали. Промедление здесь, с точки зрения общей стратегии Сталинградской битвы, было сейчас невозможно. Он встал. Без дополнительного обоснования, сославшись на категорическое требование Верховного Главнокомандующего о начале операции не позже 12 декабря, на рассвете, полученное им только что в Верхне-Царицынском по высокочастотной связи, Василевский предложил использовать сырую, туманную погоду и предстоящей ночью перебросить 7-й танковый корпус на правый берег Дона, чтобы утром внезапно взять плацдарм, как предложил Ротмистров, без артиллерийской подготовки.

Василевский еще не сел на свое место, как Ротмистров опять попросил слова. Он привел многочисленные примеры неудач своих предшественников, в том числе при попытках незаметно переправить танки на правый берег, назвал цифры потерь как в соединениях 5-й танковой армии генерала Романенко, так и в корпусе Вольского. Ведь армия в начале декабря овладела Рычковским, но была отброшена на исходные рубежи, что уже тогда позволяло судить о мощности Тормосинской группировки противника. Теперь она несравненно сильней и наращивает силы. Он горячо настаивал на необходимости просить Верховного об отсрочке начала операции.

Но Василевский подумал, что повод связаться с Верховным Главнокомандующим в неурочное время был безусловно основательным. Но реакции Верховного на просьбы о каких бы то ни было отсрочках уж очень хорошо были ему, Василевскому, известны. Он опасался, что в данном случае непринятие самостоятельного решения на месте может быть расценено Верховным как стремление снять с себя ответственность. «Да для того я здесь и представляю Ставку, чтобы решать! К тому же поговорить с Москвой отсюда, — посмотрел Василевский на связистов, — будет сложнее, чем из Верхне-Царицынского. Разве что через Заварыгин?»

Доводы Ротмистрова и Попова были вески, суждения их здравы. Оба давно известны Василевскому. Проверенные, опытные и решительные командиры! Оба лучше изучили обстановку на месте, сильные и слабые стороны противника, и то считают, что недостаточно о нем осведомлены.

«Но и промедление сейчас как никогда опасно, — думал Василевский. На что же решиться?..»

И он решился…

— Ставка дает вам двое суток на окончание рекогносцировочных работ и на подготовку операции. На рассвете четырнадцатого Нижне-Чирская должна быть взята, — разделяя слова, жестко сказал он Попову и Ротмистрову.

* * *

…Вернувшись в Верхне-Царицынский из 5-й ударной армии, Василевский в установленное время — 21.30 — доложил Верховному о решении начать наступление на Рычковский плацдарм четырнадцатого, на рассвете. Сообщил основные данные о подготовке операции и плане ее проведения. Отсрочку обосновал целесообразностью приблизить начала обеих крупных операций Юго-Западного и Сталинградского фронтов на внешнем кольце, чтобы тесно скоординировать их наступательные действия. Верховный, молча выслушав Василевского до конца, после паузы коротко посоветовал ему вместе с Вороновым подумать об изменении направления главного удара по плану «Сатурн», имея в виду отсечь силами армий Харитонова и Попова основные силы группы армий «Дон», чтобы часть их окружить и уничтожить. Затем он перешел к вопросам, связанным с операцией «Кольцо».