Конец тиражей. Книгоиздание в эпоху перемен - [2]

Кроме того, издательства в России сосредоточены преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге. А если говорить совсем честно, большинство издательств в России — издательства московские.

Как это сказывается на читателе? На читателе это сказывается напрямую — чем меньше издательств, тем меньше разнообразия, к сожалению. У любого издателя есть какой-то вкус, есть свои представления о том, какие книжки народу надо. Некоторые издатели относятся к тому, что они делают, примерно также как… производители подгузников. Есть потребитель, есть бумага и хлопок, из которого делаются эти самые подгузники, и надо всё правильно упаковать — всё равно возьмут. Всё равно же читать будут. Примерно так. Поэтому сокращается количество издательств, которые придумывают что-то новое. Сокращается количество издательств, которые находят новых авторов, новые идеи, новые способы делать книги и продвигать и так далее. То есть все «прелести» монополии — это все то, что мы сейчас имеем на рынке.

Когда появились электронные книги, то это не было концом книгоиздания — нет, конечно. Это было началом того переворота, через который современное книгоиздание проходит. Книга не просто превращается в какие-то единицы и нули, биты и байты. Появление электронных книг целиком меняет всю инфраструктуру производства книг, потребления книг, чтения книг, их распространение, и так далее.

Примерно так обстоит дело с электронными книгами в мире:

Это та доля на рынке, которую занимают электронные книги. В общем, довольно много. В последний год, правда, стали говорить, что рост сегмента электронных книг сократился, но это на самом деле не совсем так, это проблема статистики. Что касается России, то сейчас уровень продаж электронных книжек примерно 4—5%. Электронные книги, как я уже сказал, это только начало переворота в книгоиздании вообще, который сравним с тем, который произвел Гуттенберг, когда изобрел печатный станок в Европе.

И этот переворот в книгоиздании вовсе не первый. Собственно, книги не всегда были такими, какими мы их сейчас привыкли видеть. То есть книги, которые состоят из бумаги, на которой краской напечатаны буквы. Эти листы бумаги правильно обрезаны, переплетены, склеены, заключены в переплет. Книге, в том виде, в котором она сейчас существует, всего примерно тысяча лет. До этого книги были совсем другие. Они были на табличках. Они были на свитках. Они были рукописными. Древние греки и римляне читали и писали книги на свитках. Обычно даже не сами писали, а диктовали своим рабам. Для этого были специальные хорошо образованные рабы-скрипторы, которые записывали за авторами. Сами свитки переписывались переписчиками и таким образом распространялись. Тираж одной книги редко составлял больше десятка свитков. Потому что вручную переписать такое количество свитков было просто ужасно дорого.

Вместе с эволюцией формы книги эволюционировало и само чтение книги. Книги в Древнем Риме читали вслух. Собирали друзей, читали, обсуждали. На свитках можно было писать какие-то заметки, обмениваться между друзьями, такой была переписка, такой была и литературная критика в Древнем Риме. Очень многое изменилось тогда, когда чтение стало частным, приватным делом. Причем не сразу: современники не понимали, что Амвросий Медиоланский, собственно, делает, когда сидит перед книгой и ничего не делает. Понятно же всем, что книгу надо читать вслух, а он читал её молча. Чтение стало занятием личным, приватным, частным. Каким оно, собственно, является и до сих пор. Мы, конечно, можем собраться и почитать какую-то книгу в кругу друзей. Или читаем книги детям, когда они еще не очень хорошо умеют читать.

Люди очень медленно переучивались, переходили со свитков на кодексы, к которым мы, собственно, сейчас привыкли. Очень медленно привыкала вся культура к тому, что Гуттенберг начал печатать книги. И буквально за несколько десятилетий исчезла профессия переписчика. Представляете, как переписчики ненавидели Гуттенберга, который фактически отнял у них профессию? Нам приходится проходить примерно через то же самое. Книжки меняются, меняется культура и меняемся мы вместе с ней. Книги раньше были очень большими. Они были очень большого формата и очень тяжелые. Особенно те, которые делались на пергаменте. Это же просто обработанная кожа, толстенные кодексы, которые было очень тяжело перекладывать. Для того, чтобы работать с книгами, нужно было их как-то перетаскивать с места на место. Даже придумывали приспособления, которые позволяли обращаться сразу с множеством книг. То, что книга может стать немного другой, поняли уже в начале XX века. Был такой интересный человек, поэт, писатель и журналист Боб Браун, который изобрел машину для чтения. Это было все внутри движения модернистов, он был модернист. И вот он придумал, что книжки, особенно стихи, нужно записывать на бумажной ленте, прокручивать их и таким образом читать. Это очень похоже на те программы, которые уже сейчас позволяют быстро читать текст. Например, такая программка даже включена в последний планшет Amazon. Её можно использовать для скорочтения. Она позволяет читать с гигантской скоростью. А в 1948 году Ванневар Буш, один из отцов современной кибернетики, придумал машину, которая позволяла бы всё записывать, всё хранить и быстро добывать информацию. В сущности он придумал универсальное устройство для отображения знания. В любом виде. В частности, и книг тоже.