Конец света. Русский вариант - [64]

 – Да, слишком поздно для Конца Света. Света больше нет. Есть глобальное мировое сообщество, всемирный рынок, единое политическое пространство. А Света нет. Так что и кончаться нечему.

 – А откуда вы так хорошо знаете русский, Малах? – задумчиво спросил Иван.

 – Я способный.

 – Вы араб?

 – Лиза, как тебе не стыдно?!

 – Нет, не араб.

 – Еврей?

 – Какая разница, кто я. Главное – какую роль я играю сейчас.

 – Откуда у вас деньги?

 – Это я вам расскажу чуть позднее, хорошо?

 – А «Поцелуй Иуды»? Это был подлинник?

 – Хватит, Лиза.

 – Всё в порядке. Да, подлинник, он достался мне случайно.

 – А Маггрит? Он же был не так давно украден?

 – Не обращайте на неё внимания, прошу вас, она ещё ребёнок.

 – Вы понимаете, насколько ваш проект безнравственен?

 – Напротив, я считаю его высоконравственным.

 – Прекрати немедленно! Николя, ведь это же вы придумали всех этих страшненьких персонажей: старуху с киселем, медсестру с санитаром, мухоловок? Тех, что появились весной? Они были самыми интересными. День Гнева произвел на меня куда меньшее впечатление. А после того, как пошли слухи о санитаре я месяца два вечерами не выходила.

 – Именно страшненьких, умница вы моя. Не я их придумал – я всего лишь интерпретировал. Страшное, когда оно происходит на земле, пугает куда больше любых небесных ужасов. Потому что близко. А ещё страшнее, когда оно исходит от доброго или безобидного. Отсюда и дети, домашние животные, медсёстры, старухи – старая милая классика. А страшненькое всегда страшнее страшного.

 – Вы мастерски всё это поставили, просто чудесно. Вы безусловный талант, снимаю шляпу. Знаете, я в фильмах больше всего люблю эпизоды. Именно они делают фильм.

 – А мы сегодня видели старуху, там, на заводе. Не она ли была старухой с киселем?

 – Видели колоритную старуху? Нет, вряд ли. Мы нашли несколько старых актрис и бывших цирковых.

 – А что происходило с теми людьми, которые отказывали старухе?

 – Да ничего не происходило. Вот тут-то и поработала пресса. Ну, и слухи, конечно.

 – Так пресса все-таки работала? То есть, я хочу спросить: была ли она специально ангажирована?

 – А как же, Адочка, без нее? Она очень хорошо поработала. Мы создавали эффект лавины: достаточно было одной жёлтой газетке что-нибудь написать, все остальные тут же подхватывали. На халяву что только не схаваешь.

 – Боже, как все просто! А все эти старцы, змеи, белые двери, опрокидывающееся небо? Это что – технические эффекты?

 – Да. У Малаха прекрасная команда, которая использовала замечательные технологии и создала уникальные кинематографические продукты. И если он будет добр ко мне, то я приобрету некоторые из них. Надеюсь, они понадобятся мне для моего фильма.

 – Вы все-таки собираетесь его поставить?

 – А как же, непременно! И это ваше «все-таки» меня слегка обижает.

 – Простите, я не это имела в виду. Просто, после всех этих событий…

 – Вы хотите сказать – моя репутация подмочена? Ну, во-первых, у меня алиби, спасибо Малаху, он держит слово.

 – Кто в него поверит? – хмыкнул Сима. – Особенно, если история получит огласку. А она её непременно получит.

 – А какая разница, поверят или нет? В нашей стране вполне достаточно, чтобы алиби существовало. А что при этом думают окружающие, никого не волнует. Людская же молва только сыграет мне на руку, подогреет интерес к фильму.

 – А если вас вычислят спецслужбы? Начнут преследовать?

 – Во-первых, им с первого дня известно, что я здесь. Во-вторых, скажу вам по секрету: с ними я всю жизнь дружу. В-третьих, если они даже будут меня преследовать, то это составит мне славу борца и героя. Самое полезное, что могут сделать нынче  спецслужбы с человеком, – это начать его публично преследовать. И поэтому они мало кому дарят эту привилегию. А в-четвёртых: на фиг я им сдался?

 – А просто закон?

 – Перед законом я чист, во всяком случае, формально.

 – А перед Богом?

 – Вынужден признать: за свою жизнь я совершил немало поступков и похуже.

 – А почему второго августа не получилось ни одной фотографии, ни одного видео?

 – Вы же взрослый и умный мальчик. Потому что нами использовалась специальная аппаратура, парализовавшая всю чужую электронику. А механическими фотоаппаратами в наше время никто не снимает.

 – Но зачем, почему? Ведь тогда бы весь мир мог удостовериться, что это не просто газетные утки.

 – Во-первых, так придумал Никола Сергеевич. Если фото не получились, значит, объекты, которые снимали, не являются материальными. А во-вторых, мои специалисты меня предупредили, что найдутся другие специалисты, которые по фото смогут многое понять.

 – Но все же, что это было – голография, лазеры?

 – А вот на этот вопрос я позволю себе не ответить. Ноу-хау.

 – А вся эта продукция: все эти часы для вечности, фонарики для ада, лестницы в небо – вашего производства, Малах?

 – Только небольшая часть. Мне же надо было покрыть некоторые расходы, и я заранее создал несколько производств. Но в современном мире авторские права больше ничего не стоят, потому что есть китайцы. Они нагло использовали мои идеи, шли за мной по пятам, а кое в чём и обогнали. Хотя немного заработать и мне удалось.