Конец света отменяется - [31]

Помолчали. Еще помолчали. Ребята продолжали гипнотизировать стенку. Евлампий Харлампиевич делал вид, что дремлет.

– Господи! – с диким криком Надежда Петровна сорвалась с места. – Вы же у меня с утра ничего не ели! Что я себе думаю! Сейчас этот их Василь Михалыч сумку с едой принесет, а я пока холодильник включу! – Она схватила холодильник за шнур, как кота за хвост. Тот, поскрипывая колесиками, покатился следом за Надеждой Петровной к розетке. Вилка шнура хищно нацелилась в дырочки розетки…

– Стой! – оглушительно рявкнул Вадька.

– Ты еще тут орать будешь! – взвилась мама.

Вадька почувствовал, как его просто распирает от злости.

– Могу не кричать, – шипя, как сдувающийся шарик, процедил он. – Откуда я знаю, может, удар током в 220 вольт – это то, о чем ты всю жизнь мечтала!

– Не смей так со мной разговаривать, – привычно шикнула мама… и уставилась на провод у себя в руке как на змею. Потом пальцы ее разжались, и провод упал на пол.

– Холодильники-убийцы! – успокаиваясь, проворчал Вадька. Выудил из кармана универсальный ножичек с кучей отверточек, зажимов и еще какого-то инструмента и принялся раскручивать штепсель. – Надо же, технику довести до такого состояния! У этого их Михалыча, похоже, вообще рук нет: ни перила поправить, ни шнур заизолировать… Мурка, там, в кармашке сумки с ноутбуком, изолента, дай, пожалуйста!

Вадькин ноутбук был единственным, что из их старого номера прихватили сразу – Вадька просто пронесся по раздробленным ступенькам, Надежда Петровна закричала ему вслед, но сын уже бежал обратно, бережно прижимая сумку с компом к груди.

– Дело на пять минут. – Вадька ткнул вилку в розетку. Розетка стрекотнула кузнечиком, стрельнула синей искоркой и угомонилась, штепсель заткнул ее, как кляпом. – Так и того времени им жаль, просто чтоб людей не поубивало оголенными проводами. – Он открыл дверцу и поводил рукой внутри холодильника, словно надеялся нащупать там холод.

У дверей откашлялись. Раскритикованный Вадькой Василь Михалыч стоял на пороге, обвешанный их сумками, как беженец из района военных действий.

– Я тут вещички ваши принес, – странно поглядывая на «ремонтника», пробормотал он. – У вас тут все того… в порядке?

– Что-то он не гудит, – продолжая водить рукой во внутренностях холодильника, озабоченно буркнул Вадька. – И холода не чувствуется…

– Так это… гудеть не должен! – словно обрадовался Василь Михалыч. – И холод тоже… подождать надо! Нате ваши вещички… – Он встряхнулся, как вылезающий из воды пес, и вещи посыпались с него. – Пошел я! – и канул во мрак коридора.

– Вадька! Если я просила взрослых не бить и с ними не судиться, это не значит, что их можно оскорблять, – в изнеможении вздохнула Надежда Петровна. – Он наверняка слышал, что ты тут говорил! Господи, как неудобно…

– Если б тебя от его безделья током шарахнуло, тебе было бы очень удобно! Мягонький гробик, уютная крышечка… – ехидно пропела Катька.

– Катя, возьми бутерброд! – выпалила Надежда Петровна, и голос у нее нервно позванивал. – Можешь даже руки не мыть. Все быстро берите по бутерброду! – торопливо расстилая по столу салфетки и вытаскивая из сумки продукты, объявила она. – С отбивными, сейчас с паштетом намажу… домашним! Катя, почисть яйца, а буженину и печеную курицу спрячь пока в холодильник, они дольше могут лежать. Хорошо, огурцы с собой взяла, думала не брать, здесь овощи дешевле, только сегодня мы на рынок точно не пойдем, вот прям как чувствовала…

Вадька попытался что-то сказать – ему в рот воткнули крепенький кривоватый огурец. Нечищеный. Похоже, мама решила, что занять рты едой – единственный способ избежать шокирующих выступлений, открывающих ее родных детей, а также хорошо знакомых ребят с неожиданной стороны.

– Кушать и спать-спать-спать, после таких потрясений только и можно, что спать! – продолжала хлопотать Надежда Петровна.

– А на пляж так и не пойдем? – уворачиваясь от очередного бутерброда, огорченно спросила Катька и тут же совершенно душераздирающе зевнула и потерла кулаком слипающиеся глаза.

Мама фыркнула – даже отвечать не стала.

– Мы к себе… – пробормотала Кисонька. С трудом подавленный зевок со свистом ушел через уши – Катькина зевота была заразной. – Только убрать поможем.

– Я сама, – отмахнулась Надежда Петровна. – Вы все равно не знаете, что у меня в какой баночке. Вы тоже отправляйтесь! – строго велела она мальчишкам.

Спорить никто не стал, девчонки забрали рюкзак и чемодан и потащились в соседний номер. Горничная Маша наводить чистоту так и не явилась, но заново мыть полы уже не было никаких сил. Проигнорировав серое покрывало пыли под кроватью, Мурка заправила простыню. Из душа вынырнула Кисонька – красная, как обварившаяся, и одновременно дрожащая от холода.

– Здешний душ такой же убийца, как и холодильники! – простучала зубами она.

Мурка кивнула и решительно, как на бой, направилась мыться. Из коридора слышались топот и голоса – Вадька бегал к семейному чемодану за вещами. Кисонька вынула мобильник, зашла в Интернет и печально уставилась на аватарку прекрасного принца в черном и серебре.

Ни одного сообщения от Большого Босса. Кисонька покосилась на дверь душевой: осклизлый кафель и дырка в полу – не ванна с ароматной пенкой, долго Мурка там не просидит. Переключила клавиатуру на английский и торопливо набрала: