Конец старых времен - [49]
Итак, князь ничего не подозревал. Он отпускал комплименты мадемуазель Сюзанн, шутил с Михаэлой, поглаживая то свои колени, то икры.
Часов в десять мы встали от стола и отправились на покой. Часть дороги к спальням у меня была общей с князем, и тут уж я не смог удержать язык за зубами и рассказал ему, что произошло.
Все это, казалось, очень его позабавило, и распрощался он со мной сердечно.
— Будьте осторожны! — крикнул я ему еще вслед, но он только рукой махнул.
Слегка разочарованный, я стал подниматься на третий этаж, а князь — спускаться на первый. Путь его лежал мимо дверей Корнелии, и тут он наткнулся на свою приятельницу. Представляю, какие великолепные слезы сверкали на ее очах, как бросилась она князю на шею и как увлекла его к себе.
Войдя в свою комнату, я снял платье, готовясь лечь. Думал я о Корнелии. Опершись на локоть, я стал вызывать в памяти наши прежние встречи. Воспоминания взволновали меня, и какой-то злой дух нашептал мне взглянуть, что-то поделывает моя подруга и что князь.
Заснули они? Расстались?
Эта мысль подтолкнула меня к двери. Накинув старый халат, я спустился впотьмах на площадку ключниц.
У Корнелии в комнате было тихо. Но я очень хорошо знал, что к ней ведут двойные двери, не пропускающие ни звука. Я потянул дверь — она оказалась незапертой. Я приоткрыл ее и юркнул в темный тамбур.
Я достаточно стар и искушен в мирских делах — и все же у меня сильно заколотилось сердце. Я услышал голос князя — с оттенком скуки в тоне он корил свою любовницу за неумение себя держать.
— Я уезжаю, — сказал он под конец.
Корнелия ответила слезами. Я представлял себе, как упала она лицом в подушку, и — между двумя всхлипываниями — расслышал ее молящий голосок:
— Возьми меня с собой!
— Этого я никогда и не думал делать, — возразил князь. — Однако уже поздно. Ложитесь спать. Прощайте, барышня!
Я понял, что мне пора исчезнуть, и выбежал в коридор.
Боже мой! Что я наделал! Весь замок был залит ярким светом, и всюду полно женщин! Я хотел было вернуться, захлопнуть дверь, я готов был провалиться — но мне оставалось только удирать, приподняв полы халата.
Дверь-то я все-таки захлопнул, нимало не заботясь о том, что подумают Корнелия с князем.
В коридоре было светло как днем, я бежал мимо шпалеры кухонных служанок, выстроившихся здесь на страже! Призываю за это раскаленные камни на их головы, проклинаю их вместе с их неуместным любопытством! Пусть они каждое утро находят мышь в своих туфлях!! Они хохотали во все горло, показывая на меня пальцами. Я, под их приглушенные визги, улепетывал как мальчишка, а они, хватаясь за животики, выкрикивали:
— Бернардик-то! Бернардик!
— Я ж говорила — куда Корнельке до князя! Куда ей! Куда! Как бы не так!
Этот внезапный шум остановил князя. Спас его! Бессовестный, он остался у любовницы, а я нес кару за его гнусные проделки!
Но, ей-богу, я своими глазами видела князя! — кричала Франтишка. — Когда я вас окликала, князь был у нее, а не Бернард!
Что ж — мы, по-твоему, сумасшедшие? — отвечали ей подружки.
Но этого спора я уже не слышал. Натянув одеяло на голову, я со стыдом размышлял о том, как трудно защитить истину. Я был уверен теперь, что прослыву потаскуном, а князь вернет себе прежнее доброе имя. Но я оказался прав лишь наполовину.
ПАРТИЯ В КАРТЫ
Знаете ли вы, до чего непостоянна приязнь человеческая! Знаете, как легко люди дают себя сбить с панталыку, как они ни с того ни с сего склоняются на сторону врагов человека, которого прежде сами же превозносили!
Еще вчера в кухне с почтением отзывались о князе, еще вчера, когда мне случалось проходить по двору, то один, то другой брался за шапку, а что сегодня? Кухарка стоит в дверях кладовой и, начищая замок, загораживает вход до тех пор, пока я не уберусь. Фи! Вероника скалит зубы, а судомойки поглядывают на меня свысока.
Прохожу мимо Марцела — бедняга смущается донельзя и не знает, что сказать.
Встречаю Франтишку — та прыскает и убегает прочь.
Короче, я впал в немилость… Вон даже и старый Котера намекнул мне, что сыт по горло моими с князем попойками и хотел бы досчитаться корзинок с бургундским…
Что я мог на это возразить? Как защититься? Довольно долго я молчал — человек я по натуре добрый, но, знаете ли, когда тебе все время поют одну и ту же песенку! Когда всякий болван болтает о вас, называя авантюристом или распутником, который-де каждую ночь спит с Корнелией, откуда же в таком случае набраться терпения?
Да разрази вас гром! С какой стати мне за всех отдуваться?
Распираемый подобными досадными мыслями, проходил я мимо дверей комнаты Вероники.
Дал ли я уже понять, как я был взбешен? Да? Так вот, должен прибавить: я до того рассвирепел, что даже плюнул.
Но едва я совершил такое невежество, как Вероника вылетела из своей комнаты и принялась костерить меня — и подонок-то я, и нет во мне, мол, ни капли порядочности. Затем она взялась превозносить князя и с криком, описать который я не в силах, заявила примерно следующее:
— Та-та-та! Чтоб ты знал, старый ты, паршивый, гнусный греховодник, я своими глазами видела, как ты к этой бесстыжей шлялся! Что? А теперь он думает свалить все на князя! Еще бы! Понятное дело — ты не при чем, твоя хата с краю, ты ведь у нас просто святой!
Прозаический шедевр народного писателя Чехо-Словакии Владислава Ванчуры (1891–1942) — «Картины из истории народа чешского»— произведение, воссоздающее дух нескольких столетий отечественной истории, в котором мастер соединяет традиционный для чешской литературы жанр исторической хроники с концентрированным драматическим действием новеллы. По монументальности в сочетании с трагикой и юмором, исторической точности и поэтичности, романтическому пафосу эта летопись прошлого занимает достойное место в мировой литературе.В первый том включены «Картины» — Древняя родина, Государство Само, Возникновение Чешского государства, Великая Моравия, Обновитель, Космас, Рабы, Крестьянский князь.На русском языке издается впервые, к 100-летию со дня рождения писателя.
Прозаический шедевр народного писателя Чехо-Словакии Владислава Ванчуры (1891–1942) «Картины из истории народа чешского» — произведение, воссоздающее дух нескольких столетий отечественной истории, в котором мастер соединяет традиционный для чешской литературы жанр исторической хроники с концентрированным драматическим действием новеллы. По монументальности в сочетании с трагикой и юмором, исторической точности и поэтичности, романтическому пафосу эта летопись прошлого занимает достойное место в мировой литературе.Во второй том «Картин» включены циклы — «Три короля из рода Пршемысловичей» и «Последние Пршемысловичи».На русском языке издается впервые к 100-летию со дня рождения писателя.
В повести «Причуды лета» (1926) о любовных похождениях респектабельных граждан, которую Иван Ольбрахт считал «одной из самых очаровательных книг, когда-либо написанных в Чехии», и ставил рядом с «Бравым солдатом Швейком», Владислав Ванчура показал себя блестящим юмористом и мастером пародии.
Эта книга продолжит знакомство советского читателя с творчеством выдающегося чешского прозаика Владислава Ванчуры, ряд произведений которого уже издавался на русском языке. Том содержит три романа: «Пекарь Ян Маргоул» (публиковался ранее), «Маркета Лазарова» и «Конец старых времен» (переведены впервые). Написанные в разное время, соотнесенные с разными эпохами, романы эти обогащают наше представление о жизни и литературе Чехии и дают яркое представление о своеобразии таланта большого художника,.
Эта книга продолжит знакомство советского читателя с творчеством выдающегося чешского прозаика Владислава Ванчуры, ряд произведений которого уже издавался на русском языке. Том содержит три романа: «Пекарь Ян Маргоул» (публиковался ранее), «Маркета Лазарова» и «Конец старых времен» (переведены впервые). Написанные в разное время, соотнесенные с разными эпохами, романы эти обогащают наше представление о жизни и литературе Чехии и дают яркое представление о своеобразии таланта большого художника,.
Книга о приключениях медвежатника Кубы Кубикулы и его медведя Кубулы, ставшая у себя на родине в Чехии классикой детской литературы. Иллюстрации известного чешского мультипликатора Зденека Сметаны.
Шолом-Алейхем (1859–1906) — классик еврейской литературы, писавший о народе и для народа. Произведения его проникнуты смесью реальности и фантастики, нежностью и состраданием к «маленьким людям», поэзией жизни и своеобразным грустным юмором.
Кнут Гамсун (настоящая фамилия — Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь. лауреат Нобелевской премии (1920).Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).
Датчанин Карл Гьеллеруп (1857–1919), Нобелевский лауреат 1917 г., принадлежит к выдающимся писателям рубежа XIX и XX веков, осуществившим "прорыв" национальной культуры и литературы в европейские. В томе помещен его роман "Мельница" — вершинное достижение писателя в жанре психологического любовного романа. На русском языке печатается впервые. Творчество классика датской литературы Йоханнеса В. Йенсена (1873–1950), Нобелевского лауреата 1944 г., представлено романом "Христофор Колумб" и избранными рассказами из "Химмерландских историй" и "Мифов".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молодой человек взял каюту на превосходном пакетботе «Индепенденс», намереваясь добраться до Нью-Йорка. Он узнает, что его спутником на судне будет мистер Корнелий Уайет, молодой художник, к которому он питает чувство живейшей дружбы.В качестве багажа у Уайета есть большой продолговатый ящик, с которым связана какая-то тайна...
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.