Конец рабства - [10]

Воскрешая прошлое со всеми всплывающими его деталями, как бы при вспышке магния заглядывая в ниши темного зала воспоминаний, капитан Уолей созерцал вещи, некогда имевшие значение, усилия маленьких людей, рост великого дела, теперь обесцененного величием достижений и надежд, и на мгновение он почти физически ощутил течение времени и так остро осознал неизменность наших чувств, что остановился как вкопанный, ударил палкой о землю и мысленно воскликнул:

«Что я, черт возьми, здесь делаю!» Казалось, он весь отдался изумлению, но тут кто-то дважды окликнул его хриплым голосом, и он медленно повернулся на каблуках.

К нему, важно переваливаясь, приближался человек со старомодной и подагрической внешностью, с волосами такими же белыми, как у него самого, но с бритыми румяными щеками; жесткие концы галстука, похожего на шейный платок, высовывались из-под подбородка; у него были круглые руки, круглые ноги, круглое туловище, круглое лицо; казалось, его приземистую фигуру растягивали с помощью воздушного насоса, пока выдерживали швы костюма. Таков был начальник порта.

Начальник порта является старшим из портовых чиновников; на Востоке это персона довольно важная в своей области, правительственный чиновник, чья административная власть над моряками всех категорий весьма велика, но пределы ее недостаточно ограничены. В частности, этот начальник порта, по слухам, считал эту власть до смешного не соответствующей своему положению, ибо ему не было дано власти над жизнью и смертью моряков. Но то было лишь шутливое преувеличение.

Капитан Элиот был доволен своим положением и не имел преувеличенного представления о выпавшей на его долю власти. Его тщеславие и деспотизм не давали ей зачахнуть неиспользованной. Холерический его темперамент и бурные откровенные суждения о характере и поведении людей внушали страх; впрочем, многие утверждали, что не обращают на него ни малейшего внимания, другие, заслышав его имя, кисло улыбались, а были и такие, которые осмеливались называть его старым грубияном, сующим нос не в свое дело. Но почти каждому из них так же не хотелось сталкиваться с капитаном Элиотом, когда тот рвал и метал, как и рисковать жизнью.

V

Подойдя совсем близко, он ворчливо проговорил:

— Что я слышу, Уолей? Правда ли, что вы продаете свою «Красавицу»?

Капитан Уолей, глядя в сторону, отвечал, что дело уже сделано — деньги уплачены сегодня утром, а капитан Элиот поспешил одобрить столь разумный поступок.

Затем он сообщил, что вышел из своей двуколки, чтобы поразмять ноги перед обедом. Сэр Фредерик выглядит недурно перед уходом в отставку. Не так ли?

Капитан Уолей не мог высказаться по этому вопросу, он успел только заметить, как проехал экипаж сэра Фредерика.

Начальник порта, засунув руки в карманы кителя из альпага, неподобающе короткого и узкого для человека его возраста и комплекции, шагал, слегка прихрамывая; голова его едва доходила до плеча капитана Уолея, который шел легкой походкой, глядя прямо перед собой.

Много лет назад они были добрыми приятелями, чуть ли не близкими друзьями. В то время когда Уолей командовал прославленным «Кондором», Элиот был капитаном едва ли менее знаменитого «Дикого голубя», принадлежавшего тем же владельцам; а когда создана была должность начальника порта, Уолей мог оказаться единственным серьезным кандидатом. Но капитан Уолей, бывший в расцвете сил, решил не служить никому, кроме благосклонной к нему фортуне, и рад был узнать об успехе приятеля. У грубоватого Нэда Элиота была какая-то светская гибкость, которая могла сослужить ему службу на этом официальном посту. По существу, они были слишком не похожи друг на друга, и теперь, когда они медленно шли по аллее мимо собора, Уолею даже не пришла в голову мысль, что он бы мог занимать место этого человека — быть обеспеченным до конца жизни.

Храм, воздвигнутый в величественном одиночестве на скрещении обрамленных гигантскими деревьями аллей, словно внедряя мысль о небе в часы отдохновения, обращал свой закрытый готический портал к великолепному солнечному закату. Стекло розетки над стрельчатым сводом горело, как тлеющий уголь, в глубоких впадинах каменного колеса. Собеседники повернули назад.

— Я вам скажу, Уолей, что им следует теперь сделать, — буркнул вдруг капитан Элиот.

— Что?

— Они должны прислать сюда настоящего лорда, теперь, когда срок службы сэра Фредерика кончился.

Что вы на это скажете?

Капитан Уолей не понимал, почему настоящий лорд окажется лучше какого-либо другого. Но собеседник его придерживался иной точки зрения.

— Нет, нет! Место растет. Теперь ничего не может остановить его рост. Оно годится для лорда, — бросал он короткие фразы. — Посмотрите, какие перемены произошли на наших глазах. Сейчас нам нужен здесь лорд.

В Бомбей назначили лорда.

Один или два раза в год он обедал в губернаторском доме — во дворце с аркадами и многочисленными окнами, воздвигнутом среди садов на холме, изборожденном дорогами. А не так давно он на своем паровом катере возил одного герцога и показывал ему усовершенствования, сделанные в гавани. Сначала он, «из вежливости», лично выбирал удобную якорную стоянку для герцогской яхты, а затем получил приглашение позавтракать на борту. Герцогиня завтракала вместе с ними.