Конец пути - [9]

В центре здания располагался большой круглый зал, от которого на четыре стороны света расходились четыре коридора, пронизывая Цитадель насквозь. Грэм продолжал идти прямо.

В конце восточный коридор имел две двери. Левая вела в личные покои Магистра, а за правой дверью находилась его приемная комната. Постучавшись, наемник отворил правую, и вошел.

Магистр сидел за столом, водрузив очки на нос, и вчитывался в старую, потрепанную книгу. На поверхности стола в аккуратную стопку были сложены листы исписанной бумаги, в правой руке старика — перо, кончик которого покрывали чернила. Увидев Грэма, он оставил свое занятие и подпер подбородок руками, опершись локтями на край стола, выражая готовность слушать.

— Я выполнил заказ, — сообщил Грэм. — Ла Ронд устранен.

— Хорошо. Вот твоя награда. — Магистр не глядя выдвинул один из ящиков стола и бросил мешочек прямо в руки ассасину. Грэм взвесил кошель в руке, затем, словно не веря ощущениям, заглянул внутрь.

— Здесь явно меньше того, что мне положено, — заявил Грэм.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Магистр. — Гильдия тоже несет убытки.

Грэм опасно сузил глаза.

— Гильдия катится псу под хвост, — медленно произнес он. — Она уже не та, что была раньше. Далеко не та. Под твоим руководством она распадается, рушится все, что было создано твоими предшественниками. Гильдия держится на наемниках, или ты забыл это? Всю работу выполняют они, а ты наживаешься за их счет. Я провел на Островах две недели, прежде чем отыскал мошенника, ставшего костью в горле какому-то аристократу. И что я получил за работу? Пять золотых! Портовая девка имеет вдвое больше за одну ночь!

— Забирай свои деньги и уходи, — ровным голосом приказал Магистр. Он собирал последние остатки самообладания, чтобы сохранить спокойствие. Конечно же, он — хозяин положения. Он может кликнуть пару наемников для защиты, если вдруг Грэм нарушит дозволенную границу. Но мало ли что придет в голову ассасину, вышедшему из себя. А рисковать Магистр не любил.

— Это не все деньги, которые мне причитаются.

— Все.

— Тебя портит твоя власть. Новый король развязал тебе руки, и ты думаешь, будто весь Антериан у твоих ног.

Грэм засунул мешочек в карман. Демонстративно резкими движениями. У него уже созрел план действий. Парень развернулся, будто собрался уходить, но у двери остановился, словно вспомнил что-то.

— Чуть не забыл. В Гильдию хочет вступить еще один человек. И я думаю, ты не посмеешь мне отказать.

— Еще как посмею, — возразил Магистр.

— В таком случае верни мне мой заработок, — продолжал Грэм, по прежнему стоя лицом к двери и, соответственно, спиной к главе Гильдии. — Все до медяка. И не только за этот заказ. Или я выбью его силой. Здесь и сейчас.

Магистр посмеялся над нелепостью заявления.

— Тогда ты не выйдешь отсюда живым.

— Но и ты тоже, — парировал Грэм.

— Не нужно угроз, — продолжая улыбаться, попросил Магистр. — Мне угрожали и до тебя. Даже более того — покушались на мою жизнь. Где они теперь? Кому-то повезло оказаться на кладбище, в уютной могиле. А кто-то вовсе «пропал без вести».

— Твоя власть держится на страхе…

— Как власть любого тирана. Я этого не отрицаю. И это действенно и эффективно. Но ответь-ка мне — и прежде всего себе — много ли подчиненных мне наемников ненавидят меня? Боятся? Все они вольны уйти, когда им заблагорассудится, и никто не станет их осуждать. Но никто не покидает эти стены, пока не решит завязать с полной опасностей жизнью и уйти на покой, обзавестись семьей, наконец. Наемникам нравится их ремесло, их образ жизни. Понимаешь? Да, я жесток с отступниками, с провалившими задание неудачниками, с излишне болтливыми личностями. Но такие меры способствуют послушанию и дисциплине. Да, Грэм, и упрочению моей власти тоже. Но кроме кодекса Гильдии наемник ничем не ограничен. Это тебе не городской стражник, связанный по рукам и ногам сотнями законов. Поэтому наемники выбирают эту жизнь, эту свободу.

Магистр встал, задвинув стул, зачем-то выглянул в окно. Пожевал губами, заложил руки за спину.

— Ты еще молод и горяч, Грэм, — голос главы вдруг изменился, неожиданно для наемника стал мягче… сердечнее? — Слишком горяч. У тебя, как у каждого подобного тебе, свое понятие о справедливости, оно обострено до предела, и, что естественно, тебе кажется, что весь мир несправедлив, что все вокруг большие вруны и подлецы. Ты пытаешься изменить окружение к лучшему, но тебя не понимают. Не хотят понять. С другой стороны, как можешь ты, убийца, осуждать мои «несправедливые» действия?

Мы можем долго спорить о том, что есть добро, и что есть зло, меньшее или большее. Но, так или иначе, я считаю эти споры пустой тратой времени. Проблемы Гильдии — вот что важно для меня сейчас. Ты можешь хмыкать сколько угодно, но я говорю правду. Гильдия, как прекрасно ты выразился, катится псу под хвост. Когда я только принял… как это называется… бразды правления, я совершил несколько ошибок. И теперь стараюсь их исправить. Пойми, неприкосновенность наемников — и в первую очередь ассасинов — требует определенных затрат. Ваши действия, мягко говоря, незаконны. И если бы я не тратил часть вознаграждения на то, чтобы стражники и городовые закрывали глаза, вас бы давно уже переловили и повешали. Все-таки убийство человека даже по меркам Гильдии неприятно — ты знаешь это лучше меня. А все ассасины сохраняют человечность даже по окончанию службы — это не изуверы из бандитских шаек. Гильдия принимает заказы тогда, когда закон не в силах восстановить справедливость.