Конец пути - [2]

Парень перегнулся через борт, пытаясь удержать содержимое желудка, но, судя по звукам, ему это не удавалось. Бедняга явно страдал от морской болезни. Это и заинтересовало Грэма — островитянин, не ладивший с морем, вызывал, по меньшей мере, удивление. Грэм не спеша приблизился к парню, но тот не заметил движения. Сейчас он вообще ничего не замечал.

— У кока есть замечательное средство от укачивания, — посоветовал северянин.

Парень поднял голову. Лицо его сильно побледнело, и вид в целом был болезненный, но это не помешало ему улыбнуться.

— Меня зовут Грэм.

— Марк. Приятно познакомиться.

Северянин ответил улыбкой, и Марк, вдохновленный реакцией собеседника, продолжил:

— Мой отец — рыбак. Но я не (не пошел в него) унаследовал его качеств, — почти с сожалением сообщил он, и голова его снова скрылась за бортом. — Не переношу качки, — донеслось оттуда.

— А что не остался на Островах?

— Поэтому и не остался. Кроме ловли рыбы там заняться нечем.

И действительно, Рыбачьи Острова потому и носили такое название. Почти вся рыба, поступавшая на материк, была выловлена рыбаками с островных поселков. Парадокс, но съедобная рыба в изобилии водилась только там. А в той же гавани Арката можно было наткнуться на ядовитых колючих морских ежей да на смертельно опасную рыбку-камнеедку. Энтузиасты, правда, и здесь находили, чем поживиться, но овчинка выделки точно не стоила, потому что на каждую пригодную в пищу рыбешку приходилась чуть ли не сотня всякой гадости.

Марк наконец отлип от борта.

— У кока, говоришь? — уточнил он, и нетвердой походкой ушел будить старика.

Лекарство действительно оказалось чуть ли не чудодейственным — островитянин вышел из кубрика уже через несколько минут. Лицо приобрело естественный оттенок, его уже не раскачивало в такт волнам, и в целом он вновь радовался жизни.

— Ну и жара, — пожаловался Марк. Он нашел Грэма на носу шхуны, почти у самого бушприта. — Такой, наверное, не было уже лет сто.

Грэм промолчал. Только улыбнулся про себя. Островитянин спросил что-то — явно пытался завести разговор. И Грэм отвечал — сначала односложно, нехотя, а потом и сам не заметил, как Марк вовлек его в беседу.

Говорили истинно о всякой чепухе. О погоде, о море, о той гадости, которую подал им на обед кок. Марк оказался живым, настоящим, в отличие от большинства людей, с которыми Грэму приходилось сталкиваться. Многие прятались под масками честолюбцев и добропорядочных граждан, скрывая в душе порой и вовсе нелицеприятные чувства и поступки. А Марк, наоборот, был открытым, светлым, и вообще добрым малым. Пожалуй, именно поэтому с ним было легко и приятно общаться.

Тем временем день близился к завершению. Становилось прохладнее. Сквозь легкую вечернюю дымку, постепенно окутывавшую все вокруг, проступали очертания Арката, мерцавшего огнями портовых построек и похожего в белесых одеяниях на легендарный город-призрак. Красно-огненный диск солнца окрасил спокойные воды Южного моря. Небо темнело, а звезды горели все ярче.

— Я хочу найти свое место здесь, — Марк повел рукой, указывая на материк. — Поселюсь в Мерре, займусь чем-нибудь интересным, приносящим хороший доход, буду жить, как захочу.

— Знаешь, сколько людей поступило так же? — спросил Грэм. — Уйма. Но почти все возвращались обратно. Вас, людей с Островов, сильно тянет на родину.

Марк замотал головой.

— Я уже все обдумал, и не один раз. Ты же сам видел — рыбак из меня такой же, как художник из незрячего. Я не смогу принести никакой пользы, оставшись дома.

— Ты уверен, что это вообще хорошая идея? Острова освобождены от всех налогов, вы живете по собственным законам, которые сами же и издаете, вы сами себе хозяева. Вы возвращаетесь обратно именно по той причине, что в имперских городах вам тесно, не хватает воздуха, не хватает свободы. Но дело даже не в этом. Три года назад я бы и слова не сказал поперек, но три года назад Империей правил король Орхейм, а не его старший сынок.

Если Грэм сначала говорил доброжелательно, с улыбкой, то после упоминания нынешнего короля — Сортхэма — он нахмурился, а губы на мгновение превратились в тонкую линию.

— Вас эта смена власти еще не затронула, равно как и большую часть Империи. Но столица — прекрасный город Мерр — перенесла за три года несколько ударов. Больше всех пострадали крестьяне, чуть меньше — горожане и лавочники. Налоги увеличились почти вчетверо. У жителей отбирают имущество, если они слишком бедны и не могут заплатить. Люди от безысходности начинают грабить прохожих, и таких разбойников не становится меньше. Стража продалась с потрохами, теперь это личные головорезы короля. А те, кто выступил против, не согласился обирать горожан, были казнены, или заключены в темницу. Теперь тех, кто носит ало-золотую форму, интересует только собственный кошелек, а не порядок на улицах.

— Можно подумать, раньше никто не брал денег за молчание и не закрывал глаза в нужные моменты, — вставил Марк.

— Не сравнивай змею с драконом. Небольшие нарушения, лишние монеты в карманах стражников — это существует с сотворения Антериана. А тому, что происходит сейчас, можно дать лишь одно наречие — беспредел. Кроме короля и его верных псов хорошо живется только аристократам. Денег им хватает, а после того, как упразднили Протекторат, защищавший права граждан, у некоторых богатеев зачесались руки нажиться на чужих бедах. Кое-кто из торговцев оказался разорен и выкинут на улицу, а кто-то из семи на Храмовой площади стал богаче не на одну сотню золотых. И ты все еще хочешь туда попасть?