Конец Осиного гнезда - [73]

Мой домик стоял в глубине соснового бора,у самого обрыва, на берегу тихой речушки, в пятидесяти минутах езды от Москвы.

Я вспомнил ту снежную ночь,когда,подхваченный потоками ледяного воздуха,я падал сквозь непроглядную муть к белой земле. В памяти еще свежи были подробности той ночи.

Я помнил, как перехватило дыхание,когда рывком раскрылся парашют, а потом я свалился в мягкий снег и заскользил по снежному склону на дно оврага. Это было между шоссейной дорогой и станцией Горбачево.

Передохнув немного и оглядевшись,я с трудом скатал парашют, взвалил его на плечо и выбрался из оврага.

Кругом была ночь,снег.Так же,как и на той стороне,на вражеском аэродроме, здесь тоскливо выл ветер. Ни жилья,ни звездочки, ни огонька…Но теперь все — и ночь, и пурга, и ветер- не казалось таким зловещим. Все это пустяки. Ведь я был на своей, на родной земле!

Я пытался сориентироваться, но никак не мог определить, по какую сторону шоссе оказался и где находится станция, на которой меня ждали.

Я бродил по степи добрый час,устал и взмок. Наконец ветер донес надрывные и тяжелые звуки работающего мотора. Я прислушался. Звуки то усиливались и казались совсем близкими, то замирали. Я пошел на них и минут через десять- пятнадцать выбрался на шоссе.

Первое, что я увидел,был гусеничный трактор-тягач. Он натруженно тарахтел, поднимаясь на взгорок, волоча за собой огромные сани с цистерной. Я подошел к трактору и, уцепившись за поручни, спросил водителя, куда он едет. Выяснилось, что на станцию Горбачево и что до нее километров семь.

Трактор, несмотря на оглушительный треск мотора, полз очень медленно, и, добираясь на нем,я мог бы замерзнуть.Я решил идти пешком и зашагал, оставив трактор позади. Мимо проносились автомашины с потушенными фарами. Шоферы лихо вели их в потемках на большой скорости и очень ловко разъезжались при встречах.

Но вот встречный грузовик внезапно мигнул фарами, ослепил меня и остановился.

— Эй, товарищ, одну минутку! — раздался голос.

Из кабины вылез приземистый человек в черном полушубке и, подсвечивая карманным фонариком, направился ко мне. Подойдя вплотную и осветив меня с ног до головы вместе со скомканным парашютом за спиной, он спросил:

— Кто вы такой?

— Человек…

— Да вы бросьте шутить! Вы не майор Стожаров?

— Ну да, черт возьми!

— Где же вы пропадали?

— Как это понять?- усмехнулся я.

— Давно приземлились?

— Пожалуй, больше часа. Еле выбрался на дорогу.

— Фу ты черт! А мы с ног сбились. Скорее в машину!- И он подхватил мой парашют.- Сторожили вас на станции, кругом все облазили. Замерзли?

— Наоборот. Весь мокрый. Вот в машине, наверное, замерзну.

— Не успеете.Лезьте в кузов.Я бы вас в кабинку посадил,да мне надо дорогу показывать. Машина чужая…

Сколько человек было в закрытом брезентом кузове, я в темноте определить не мог. По голосам можно было предположить- не меньше четырех. Я оперся спиной о кабину, а ногами о что-то твердое.

Некоторое время мы ехали по шоссе, затем кузов накренился набок, машина перевалила через кювет и запрыгала на ухабах. Я был в каком-то блаженном состоянии.

Вскоре наша машина остановилась и послышалась команда:

— Вылезайте, товарищи!

Спрыгнув на землю, я увидел среди степи одинокий самолет, почти слившийся с белым снегом.

— Быстрее в самолет!- раздался тот же голос.- А то погода час от часу все хуже.

Я поднял голову- с неба опять начала сыпаться мелкая пороша.

Через несколько минут я снова был в воздухе.В самолете было светло,тепло, уютно.Мягкие кресла покрыты парусиновыми чехлами.Меня угостили бутербродами с ветчиной, горячим чаем из термоса, преотличным «Беломорканалом».

Как быстро все изменилось! Какой-нибудь час назад я сидел во вражеском самолете, бок о бок с оккупантами, с гитлеровцами Гюбертом и Рихтером. Час назад мне жал руку матерый диверсант, фашистский волк Гюберт. А сейчас я обменивался рукопожатиями с товарищами,советскими разведчиками. Всегда- и в детстве, и в зрелые годы- я увлекался приключенческими книгами, зачитывался романами Жюля Верна, Майн Рида, Луи Буссенара, Фенимора Купера. Я тайно и явно завидовал подвигам смелых патриотов-героев, борцов за справедливость и свободу, мечтал о путешествиях и приключениях, но разве мог я думать, что подлинная жизнь бросит меня в такой водоворот борьбы, опасностей, приключений!Разве мог я думать, что стану участником таких необычайных событий!

С самолета я вновь попал в машину, из машины- в горячую ванну,а из ванны — за накрытый стол. Московская ночь была уже на исходе.

Распоряжался за столом майор Петрунин, тот, кто подобрал меня на шоссе, — широкобровый, скуластый и очень энергичный. Помогал ему маленький лейтенант с пушком на верхней губе, которого все звали Костей. Они были радушны, оказывали мне самое сердечное внимание, проявляли трогательную заботу.

За столом я почувствовал, что меня начинает пробирать мелкий озноб. Этого только не хватало! Неужели простудился или подхватил грипп? Я высказал свои опасения товарищам.Тотчас же Костя сбегал к квартирной хозяйке и возвратился с тремя таблетками кальцекса.

— Эту утром,- поучал он меня, выкладывая таблетки на стол,- эту в обед, а эту перед сном. И как рукой все снимет, товарищ майор!