Конец легенды - [29]

Вот мы подобрались к какому-то колодцу, уходящему вертикально вверх. Металлические скобы тянулись вдоль трубы и исчезали во мгле.

Мы полезли вверх и, отодвинув ржавый люк, оказались на поверхности, под фиолетово-розовым марсианским небом, среди каких-то контейнеров и ящиков.

Пройдя по складскому лабиринту, перелезли через бетонный забор и оказались в глухом вонючем переулке без окон, сдавленном кирпичными грязными стенами.

Этот переулок, как ни странно, вывел нас на довольно людную площадь. Тут было полно народу, под навесом стояли торговые ряды, четыре автобуса и множество электротакси.

— Где это мы? — спросил я отдышавшись.

— Северо-восточный автовокзал, — пояснила Джей и, не отпуская моей руки, потащила меня в самую гущу пестрой толпы.

Как ни странно, на нас никто не обратил внимания. Мы встали в небольшую очередь на пошарпанный старый дизельный автобус, который когда-то, наверное, был синим. Но сейчас пестрые граффити, облезлая краска и ржавчина покрывали его причудливыми узорами, скрывающими истину.

Заплатив при входе водителю, мы плюхнулись на пахнущие маслом потертые пыльные сиденья. Потом долго ехали, я задремал.

Второй раз за сегодня разбудила меня Джей:

— Просыпайся, Дэн, приехали.

Я достал с полки рюкзак и, зябко поеживаясь, вышел с Джей из автобуса, который почти сразу уехал.

Мы стояли на какой-то сельской улочке: вокруг были глухие заборы участков с домиками, вдалеке слышалось приглушенное кудахтанье и мычание. В пыльной проселочной дороге виднелись рельсы, которые уходили влево, в сторону пустыря с кучами разного хлама и каких-то обломков, среди которых возвышался ржавый, поскрипывающий на ветру самоходный кран. Он торчал здесь настолько нелепо и вызывающе, что его прямое сходство со стоящей в отдалении мачтой линии электропередачи выглядело как-то мрачно и комично одновременно.

Мы продолжали стоять в темноте, одни, и я уж было хотел спросить Джей, не собираемся ли мы почтить память погибшего крана возложением к его подножию траурных венков из колючей проволоки, как от куч мусора отделилось несколько силуэтов каких-то людей, одетых в лохмотья, которые направились прямиком в нашу сторону.

— Джей, — сказал я тихонько, — можешь считать, что экскурсия по городским трущобам удалась: я впечатлен и потрясен! Может, снимем пару кадров для местного информационного сайта, и по домам?

— Странный, ты что, боишься бомжей? — Она улыбнулась.

— Да нет… — Я замялся. — Просто поговорить с ними не о чем, кроме как об их бедственном положении, а это же очевидный факт, я бы сказал, факт вопиющий!..

— Эй, ребята! — раздался хриплый окрик одного из бродяг. — Поделитесь чем не жалко?

Лицо его было чумазое, губы потрескавшиеся, а глаз почти не было видно под капюшоном потрепанной накидки. Но больше всего мне не понравилось, что у него в руке был нож. Я положил руку на кобуру револьвера, задумавшись, а не схватить ли мне лучше автомат: бродяг становилось все больше, я уже насчитал человек восемь — десять. И наверняка у кого-нибудь из них огнестрел имеется.

— Я по пятницам не подаю! — выкрикнула Джей, в руке у которой уже появился массивный «стечкин» из ее набедренной кобуры.

Нас медленно обступали, смыкая кольцо, и я начинал понемногу нервничать.

— Да… — медленно протянул вопрошавший бродяга, по-видимому их главный. — Так сегодня ж суббота?

Он заглянул в глаза Джей, и ветер донес запах его давно не мытого тела.

И тут я с ужасом заметил, что у многих бомжей в руках появляются автоматические винтовки различных марок.

— Значит, грех работать в такой день, — ответила Джей с завидным спокойствием.

Я ее спокойствия не разделял и аккуратно взялся за ремень своего автомата, понимая всю тактическую нелепость нашей позиции.

Раздался множественный нестройный лязг затворов, а меня прошибло холодным потом.

— Отставить, это свои, — поднял руку главарь нищих. — Давайте за нами.

Он кивнул в нашу сторону, а я, с онемевшей рукой на ремне автомата, стоял как вкопанный и решительно ничего не понимал.

Джей толкнула меня локтем в бок, со словами:

— Ну, чего ты затупил-то? Пойдем…

Я повиновался, и мы пошли куда-то в сторону заброшенных участков, туда, за край пустыря…

— Значит, так! — решительно произнесла Элайя, уперев руки в бока. — Про тебя-то, Джей Джокер, я слыхала, что ты вроде как в порядке, а вот этот тип…

Она кивнула на меня, а я зевнул, прикрыв рот ладонью.

Элайя была невысокой коренастой темнокожей женщиной лет сорока, со шрамом на правой скуле. На ней был перекроенный паладинский черный комбез, а на поясе висел огромнейший нож, больше напоминающий укороченную версию бензопилы.

Нас отвели на какой-то заброшенный участок с полуразрушенным одноэтажным домом. Внутри него оказалась вполне прилично обставленная просторная комната с маленькой кухонькой, креслами, освещением и обогревом. Но снаружи не было видно даже света — дом был сильно завален мусором, и ни одно окно комнаты не выходило наружу.

На стене висел квадрат пластиковой бумаги с картой Лихоторо-Сити, а рядом такой же, только побольше, с картой Олимпа. На картах были наколоты булавки с разноцветными головками. В стену было встроено несколько мониторов с видами окрестных территорий, стояли мощные компьютеры, за которыми работали какие-то люди.