Конец «Крота» - [23]

Девушка нисколько не удивилась, что познакомилась с русским дипломатом. Казалось, она привычна к подобным знакомствам.

Плахов, уже наученный опытом общения с иностранцами, трудно воспринимающими русские имена, представляется, как «Лео». В ответ он услышал восхитительный голос:

— Меня зовут Сэлли, я — актриса, танцовщица и немного — певица. Вот выдался свободный вечер, и я случайно заглянула сюда. Тем более это совсем рядом с моим домом.

— Вас, наверное, удивляет наше знакомство в казино, меня же, напротив, воодушевляет. Но, кажется, я должен сойти с дистанции. Наверное, похож на промотавшегося игрока? Но я все же не игрок. Это — игра судьбы. Если вы не против, давайте отметим наше общее невезенье.

Он кивнул в сторону бара. В столпотворении он не заметил коротышку Гарри, который внимательно наблюдал за ним и Сэлли издали. А те уже отошли к бару и продолжили прерванную беседу.

— Я и cам удивляюсь, как я здесь очутился. — Плахов не на шутку увлекся очаровательной собеседницей. — Наверное, случай. Казино — как водоворот, оказаться в нем легко, но выбраться гораздо труднее. Это уже философия. Встреча с вами — тоже случай, но какой-то особенный и, возможно, счастливый. Ну, а игра есть игра.

— Я не очень-то разбираюсь в философии, и мне тоже в чем-то не повезло. Вот мы с вами отмечаем совпадение судеб, и это естественно. Мы родственные души, — Сэлли заразительно и весело засмеялась.

Плахов невольно присоединился к ее смеху. Огорчения отошли на второй план.

— Расскажите о себе побольше. Родственные души должны знать друг друга.

— Я профессиональная актриса, и мне не чуждо тщеславное желание стать известной. Я много училась здесь искусству пения и танца. Национальный балет — это символ нашей страны. В довоенные годы театр и танцы, тесно с ним связанные, катились к закату. Но вот когда война закончилась, правительство решило восстановить и оживить древнее традиционное искусство драмы, музыки и танца. Я училась у преподавателей, которым удалось сохранить секреты мастерства. Училась великому искусству.

Сэлли замолчала и ласково взглянула на Плахова. Тот осторожно коснулся ее руки.

— Я не хочу плохо отзываться о Западе, об Америке. Но люди в моей стране видели от них немало зла. И все же нельзя отрываться от западной цивилизации, невозможно отгораживаться от нее непроницаемой стеной. Нельзя упрямо твердить, что Восток — это Восток, а Запад остается Западом, и они никогда не сойдутся вместе. Наша страна, наш народ должны cберечь свою национальную душу. Мы находим свою надежду в свободе, успокоение — в религии, нас согревает тропическое солнце. Мы обращаемся к Западу за содействием, но не в поисках счастья. Мы сами можем научить многих других быть счастливыми. Наш великий писатель Сумат Джумсай сожалеет, что кое-кто из тайцев думает только о материальной выгоде, не заботясь о том, чтобы достоянием нации стали лучшие культурные традиции Запада.

Плахов внимательно слушал и думал: «Какая милая девушка! И сколько в ней нежности, изящества и эрудиции. И как увлеченно и интересно она рассказывает».

А Сэлли, словно воодушевленная вниманием собеседника, продолжала:

— Мы ведь очень древняя цивилизация. Может быть, от древних индусов и кхмеров, у таких, как я, и появилась тяга к классической драме и танцу, к героям «Рамаяны» и «Махабхараты». Моя мама — таиландка, когда-то она сама увлекалась танцами. Я воспитывалась в семье, где почти все мужчины были монахами, проводили многие годы в монастырях, носили желтую одежду служителей буддийских храмов и обитателей монастырей, как бы отрешаясь от земной жизни. Это — суровая жизнь аскетов, которым можно есть только в первой половине дня. И, знаете, всю пищу монахи получают в виде подаяний. Ну, а мой отец, — Сэлли сделала паузу, выражение ее лица стало непроницаемым и немного скорбным, — он американец. Но я его совершенно не помню, он умер, когда я была совсем маленькой. Знаете, мне иногда выгодно называться американкой. Интересно, правда? И вот сейчас я делаю карьеру в Национальном театре. Получается?

Похоже, у Сэлли действительно «получается». Плахов охотно соглашается, что талант и артистическое дарование у девушки есть. Он недалек от истины, что Сэлли отлично владеет искусством производить впечатление. Правда, он еще не видел ее на сцене. Нo это ничего не значит. Льву Михайловичу кажется, что он чувствует и понимает ее художественную натуру.

Сегодня у нее не рабочий день, объяснила Сэлли, и ей захотелось посмотреть на своих коллег-актеров со стороны. Нy, а в казино она заглянула просто случайно. Решила посмотреть, почему люди так увлекаются. И вот сама немного увлеклась…

Однако Сэлли сказала не всю правду. Ей было что скрывать. Ее слова о матери и семье — правда. И отца-американца она действительно не знала — он бросил ее мать с еще не родившимся ребенком и, возможно, потом лишь иногда вспоминал об очередном приключении в далеких краях. О покойниках не принято говорить плохо — его, как и многих других американцев, настигнет кара вьетнамцев, жестоко мстивших оккупантам за миллионы погубленных жизней. Говорят, что особенно карали сотрудников Центрального разведывательного управления за тот кровавый след, который они оставляли за собой на земле Вьетнама.