Конец империи - [6]

— Извините, пожалуйста…

Ранетт уже поднырнула ему под руку и почти проникла в конференц‑зал. Изнутри доносился сухой голос какого‑то официального лица, читавшего доклад. «Уже начали, ублюдки, — подумала Ранетт. — Я спущу шкуру с того, кто в этом виноват».

Однако стражник с нашивками на рукаве загородил ей дорогу.

— Только для прессы, — прорычал он.

Сладенькая улыбочка по‑прежнему светилась на лице Ранетт.

— Вот‑вот, для меня, значит.

Она выхватила свое удостоверение и твердой рукой поднесла его к глазам-пуговкам тупоголового громилы. Он внимательно изучил документ, потом посмотрел на Ранетт. Придурок из ВБ не спешил.

— Похоже, документы ваши, — наконец объявил он. А потом злобно ухмыльнулся.

«Вдвойне замечательно и необыкновенно любопытно, — подумала Ранетт. — Этот тип ненавидит средства массовой информации».

— А вы все равно войти не можете.

— Это еще почему, чертово кретинство?

Лицо Ранетт перестало быть соблазнительно нежным. Теперь от ее тона повеяло могильным холодом. Однако стражник был настолько глуп, что еще этого не понял.

— У меня приказ, вот почему, — рявкнул он. — Конференция началась… Никому не разрешается входить и выходить, пока она не закончится.

Всего через одну секунду самодовольное выражение на его лице сменилось неприкрытым ужасом — Ранетт позволила сдерживаемой до сих пор ярости вырваться на свободу.

— А ну‑ка, проваливай с дороги, ты, вонючий раздутый член! — прошипела она. — Если ты меня не пропустишь сию минуту, я твои яйца зажарю себе на завтрак.

Она подождала целых полторы пронизанных ужасом минуты, чтобы до стражника дошел смысл ее слов. А потом окатила стражника и всю прилегающую территорию столь отборными ругательствами и невообразимыми угрозами, что по своей силе и изощренности они с легкостью могли бы поспорить со всем, слышанным до сих пор бравым представителем службы безопасности — включая обещание познакомить его со старшим палачом Императора.

Девяносто секунд истекали, превратившись в целый мучительный год, когда в крошечном мозгу стражника наконец вспыхнуло имя, написанное на удостоверении. Женщина, готовая растерзать его собственными руками, была знаменитостью. Ранетт вела репортажи о таанских войнах прямо с линии фронта. Ей удалось выжить в те страшные годы, когда у власти стоял Тайный Совет. Она выдавала блестящие документальные передачи, которые даже он смотрел, испытывая благоговение и ужас. Могущественные члены правительства и главы корпораций разбегались в разные стороны, как нашкодившие мальчишки, стоило ей только появиться со своей командой и аппаратурой.

Когда Ранетт замолчала на одно мгновение, чтобы перевести дух — или в надежде, что ее посетят новые идеи, — громила с золотыми буквами ВБ на рукаве поспешил убраться с ее пути. Он был готов дезертировать с поста — легче пережить гнев сержанта с голосом гиены, чем ярость этой женщины, — когда услышал, как огромная дверь с легким шорохом приоткрылась, а потом быстро закрылась снова. Его трясло. Ранетт уже была внутри — пока не закончится пресс-конференция, он в безопасности. И пусть приказы катятся ко всем чертям.

Адмирал Андерс, командующий военно-морским флотом Его Императорского Величества, мысленно выругался, увидев, как Ранетт влетела в переполненный журналистами конференц‑зал и, мило улыбаясь, вынудила какого‑то гонца уступить ей место возле прохода.

До сих пор конференция проходила спокойно. Едва Андерс узнал про то, как повернулись события на Алтае, он дал офицерам, отвечающим за работу пресс-служб в кризисной ситуации, соответствующие задания, не дожидаясь приказов Императора.

Противники адмирала, которые в данный момент помалкивали, считали, что он слишком молод, красив и обладает чересчур безукоризненными манерами для этой должности. Он сумел взобраться на самый верх только благодаря таланту политика, а не военного. По правде говоря, Андерс получил все свои медали за полеты на вражеские территории, которые были недавно освобождены и очищены от нежелательных элементов. Он много стрелял, впадая в ярость, зато к его отчетам для прессы и рапортам было невозможно придраться даже при очень сильном желании.

Став командующим военно-морским флотом, адмирал Андерс первым делом издал свод законов, касающихся кризисных ситуаций, в соответствии с которыми должны действовать и действовали существа, собравшиеся в этом зале. Все было очень просто:

• только представители прессы, получившие соответствующие бумаги от его администрации, имеют право присутствовать на пресс-конференциях, посвященных той или иной кризисной ситуации;

• журналисты имеют право задавать вопросы, касающиеся лишь фактов, излагаемых во время конференции;

• журналисты имеют право задавать вопросы только тем официальным лицам, кто делал сообщение о возникшей ситуации;

• любое нарушение первых трех правил может рассматриваться как нарушение имперской безопасности, с обвинением виновных в государственной измене.

Тем не менее адмиралу приходилось считаться с определенными условностями, общаясь с представителями прессы. В этом зале были и звезды журналистики, известные во всех уголках Империи. Они получали за свою работу такие огромные гонорары, что представляли из себя целые корпорации в лице одного человека.