Конец игры. Биография Роберта Фишера - [70]
Бобби походил по огромному театру, готовому к первой партии, и посмотрел вверх. На стене висела его фотография в три этажа высотой. Оглядевшись, он увидел огромные портреты двадцати участвующих в матче гроссмейстеров. Здесь был размышляющий Таль с пронзительным взглядом; Бент Ларсен с зачесанными назад светлыми волосами; Михаил Ботвинник, похожий на консервативного бизнесмена; чех Властимил Горт, который был всего на несколько месяцев моложе Фишера; друг Бобби Светозар Глигорич, располагающей внешности усатый серб, пользовавшийся симпатией и уважением буквально всех в шахматном мире; и смуглый Тигран Петросян, с кем предстояло играть Бобби.
Бобби предложил неожиданный вариант в ответ на избранный Петросяном дебют. Он позднее признался, что завлек русского в вариант, который изучал за несколько лет до этого и где подготовил отличную новинку. Первая половина партии протекала в трудной борьбе, но в итоге Бобби получил ясный перевес и на 39-м ходу одержал победу. По итогам первого раунда жюри присудило Фишеру приз за лучшую партию. Аплодисменты не смолкали три минуты, несмотря на попытки успокоить зрителей. Бобби вызывал такую же реакцию на других турнирах и матчах; фанаты часто писали ему восхищенные письма. Он даже получал матримониальные предложения. Комментируя свой выигрыш, Бобби сказал: «Я способен играть лучше».
К третьему раунду волнение в Белграде стало настолько сильным, что болельщики заполнили большой зал менее чем за полчаса. Спекулянты покинули свои обычные места у театров и кинотеатров и переместились ко входу Дома Синдиката, перепродавая входные билеты, на которые возник ажиотажный спрос. Президент Югославии Рибичич, посетивший первые два раунда, пришел и на третий.
Фишер сделал ничью, расслабился и стал смотреть другие партии. Решевский со Смысловым свою партию отложили. Вернувшись в отель, Бобби сел с Решевским, чтобы проанализировать позицию и наметить стратегию на оставшуюся часть партии. После десяти лет острейшего соперничества Бобби впервые дружески общался с непримиримым соперником на американской земле. (На следующий день Решевский одержал победу.) В четвертом и последнем раунде Бобби удержал ничью.
Советская команда одержала победу с отрывом в одно очко от сборной Остального Мира: 20,5-19,5. Русские были потрясены этим, как они считали, практически поражением. «Это катастрофа, — заявил один из членов команды. — Дома нас не поймут. Такой счет, посчитают “наверху”, означает, что с нашей культурой что-то не так». На первых четырех досках советские сумели выиграть всего одну партию из шестнадцати. Бобби Фишер показал лучший результат в команде, одержав победу со счетом 3–1 против Петросяна (два выигрыша и две ничьи). Как победивший на второй доске, он получил в награду русскую машину «Москвич».
Он хотел выиграть машину, но не иметь ее. Только получив ее, сразу захотел продать. Бобби сказал: «В прошлом году в США у нас произошло 56.000 смертей в результате несчастных случаев на дороге, и я решил пользоваться автобусом».
Все участники собрались вместе по окончании матча, чтобы сделать общую фотографию. Как обычно, Бобби отсутствовал. Аргентинец Мигель Найдорф, знавший Бобби довольно хорошо, сказал: «Он хочет войти в шахматную историю в одиночку».
Чтобы стать чемпионом мира по шахматам, Бобби сначала надо было пройти межзональный, и он выполнил задачу очень легко в Пальма-де-Мальорка в 1970 году. На середине дистанции после одиннадцати туров он шел на втором месте, на пол-очка отставая от лидера Ефима Геллера из СССР. Их встреча в двенадцатом туре должна была стать поворотной во всем течении турнира.
Геллер шел без поражений. И, что еще более важно, он обыграл Бобби в их последних трех партиях, побеждая Фишера чаще, чем кто-либо другой. Он представлял собой серьезный вызов для Бобби, который старался сохранять выдержку и спокойствие, внимательно изучая партии Геллера из этого турнира. Геллер, разговаривавший по-морскому просто, и имевший телосложение борца-реслера, прибыл на партию с развязанным галстуком и в помятом костюме.
После нескольких минут игры Геллер оскорбил Бобби, предложив ему ничью — на седьмом ходу. Фишер откинулся на спинку стула и засмеялся. Геллер смех его поддержал. Затем Бобби ответил фразой, которую ясно мог слышать только Геллер. Случайный свидетель уверял, что Фишер произнес слова: «Слишком рано», но лицо Геллера налилось краской, а значит, ответ Бобби был более язвительным. Бытовало мнение, что Бобби выразился в том смысле, что ранние ничьи — отличительная черта советских игроков. В опубликованном после турнира сборнике партий редакторы так описали афронт Геллера на седьмом ходу: «Но почему Геллер мог думать, что Фишер примет быструю ничью? Фишер известен своим отвращением к быстрым ничьим и стремлением играть до голых королей (не всегда обоснованно). Никаких ничьих до сорокового хода — важная часть его философии».
