Конец и начало - [41]

Цербер ненадолго отвёл взгляд от потерявшего дар речи Харуюки и посмотрел, как развиваются остальные битвы. Затем он тихо добавил:

— Думаю, я должен вам кое-что сообщить. Как я понимаю, Кроу-сан, вы уже встречались со «вторым»?..

— А... да. С той... личностью, что обитает на твоём левом плече, да? Мы решили называть его Цербер II...

— Хе-хе, мне это имя тоже нравится больше. Действительно, я, «первый», и «второй» — разные личности, но психологические отклонения вроде раздвоения личности здесь ни при чем, просто мы действительно разные люди. Когда-то «второй» не был Цербером — он был самостоятельным бёрст линкером.

— Самостоятельным... бёрст линкером?.. — ошарашенно повторил Харуюки, не понимая, о чём речь. Цербер кивнул, а затем продолжил таким тоном, будто явно хотел сказать гораздо больше:

— Возможно... однажды Аргон-сан или ещё кто-нибудь расскажет вам подробности. Я же хочу сказать вам, Кроу-сан, что могу, хоть и с ограничениями, использовать способности «второго», не меняя личность. Я долетел сюда по воздуху с помощью «Волчьего Натиска» второго... или, если точнее, с помощью копии вашего «полёта», оставшейся с нашей позапрошлой битвы. С каждым применением скопированная способность слабеет, и я могу летать лишь несколько секунд.

— !..

Пусть Харуюки и шумно вдохнул от изумления, в то же время слова Цербера многое объясняли. Когда Харуюки пытался понять, что за аватар свалился на поле боя с неба, на ум ему пришёл именно Цербер II.

И тут Харуюки вспомнил, что, когда II сожрал руку Сильвер Кроу, скопировав способность, он произнёс странную фразу: «в отличие от него, моя способность — не грабёж». А пока Харуюки нахмурился, задумываясь о смысле тех слов, Цербер продолжил:

— А теперь о том, к чему я всё это говорил... поднявшись до пятого уровня, я научился в определённой степени использовать способности не только «второго», но и «третьего». Эта Инкарнация... принадлежит как раз «третьему».

— Что?..

В очередной раз изумившись, Харуюки опустил взгляд на руки Цербера. Фиолетовая аура Оверрея, скорее, не защищала броню Цербера, а цеплялась за неё и пульсировала, словно организм. Даже Харуюки, новичок в вопросах Инкарнации, моментально ощутил, что кем бы ни был этот «третий», фиолетовая аура рождена не положительной Инкарнацией, а отрицательной.

— Н-не делай этого, Цербер, — воскликнул он, обращаясь к стоящему в метре перед собой маленькому металлическому аватару. — Нельзя использовать чужую Инкарнацию. Если ты будешь так делать, тебя затянет на тёмную сторону и...

Но на этом месте он прервался и крепко стиснул зубы.

Харуюки сам вынудил Цербера использовать её, потому что набросился с Инкарнацией, от которой тот мог защититься только таким образом. Если бы Цербер не обратился к этой пусть и заимствованной силе, его бы просто прикончило одним нечестно сильным ударом. У Харуюки нет права приказывать ему отказаться от Инкарнации.

Видимо, Цербер понял мучения Харуюки, потому что вслед за этим покачал головой и сказал:

— Я понимаю, что вы хотите сказать мне, Кроу-сан. Я тоже чувствую, как что-то терзает мою душу, когда я использую эту силу. Но... если вы собираетесь так сражаться, Кроу-сан, у меня нет другого выбора.

Голос Цербера, хриплый, но полный решимости, пронзил сознание Харуюки. Он рефлекторно кивнул, а сам в глубине души прошептал:

«Действительно, я сам пошёл на это. Я решил, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти Нико, и пойду, если потребуется, на жертвы. А значит, остаётся лишь одно».

— Да... ты прав. Всё-таки мне не хватает решимости. Цербер, я сражусь с тобой ради своего друга.

В ответ на эти слова, произнесённые с обновлённой решимостью, пришли слова не менее сильные:

— Я очень рад слышать это, Кроу-сан. Я тоже сражаюсь ради своего желания. Сражайтесь в полную силу, иначе вам не победить меня.

Слова Цербера — неоспоримый факт.

Уровни, состояния, Инкарнации — они равны во всём. Победителя в этой битве определит только и исключительно сила души.

Харуюки пригнулся, выставил перед собой руки... и внимательно вгляделся вглубь маски Цербера. Где-то за ней находился длинноволосый мальчик немного младше него.

Сейчас наступил тот час, когда нужно забыть о плане по созданию искусственных металлических аватаров, о «втором» и «третьем». У Харуюки лишь одна причина, по которой он сражается с ним — просто потому, что они встретились на поле боя.

«Вперёд!» — беззвучный клич превратился в серебряную ауру, которую испустило тело аватара, а затем Харуюки оттолкнулся от земли.

Цербер тоже бросился прямо на него, поддерживая на руках фиолетовую ауру.

Инкарнация была и оставалась самым сильным оружием Харуюки, но если ей мог пользоваться и противник, то на лёгкую победу рассчитывать не приходится. Поскольку его Инкарнация требовала и произнесения названия, и движений, неосторожное применение позволило бы противнику с лёгкостью уклониться, а затем нанести ответный удар. В этом Инкарнация немного напоминала спецприёмы, но разница в том, что на неё влияет ещё и эмоциональное состояние, что резко повышало шансы на неудачную атаку Инкарнацией.

Именно поэтому Харуюки окутал свои руки Оверреем исключительно с защитной целью, готовясь встречать рывок Цербера.