Конец главы - [40]

XV

Увидев Джин в окне, Динни и ее дядя замерли на пороге.

- Я заперта в гостиной, - невозмутимо объявила Джин. - Постарайтесь меня выпустить.

Эдриен отвел племянницу к машине:

- Останься здесь, Динни. Я пришлю Джин к тебе. Не надо устраивать из этого спектакль.

- Будьте осторожны, дядя. У меня такое чувство, словно вы Даниил во...

Тускло улыбнувшись, Эдриен позвонил. Дверь открыл сам Ферз:

- А, Черрел! Входите.

Эдриен подал руку. Ее не приняли.

- Мне здесь вряд ли обрадуются, - сказал Ферз.

- Но, дорогой мой...

- Да, вряд ли. Но я должен увидеться с Дианой. И пусть мне лучше никто не мешает - ни вы, Черрел, ни другие.

- Кто об этом говорит! Вы не возражаете, если я вызову юную Джин Тесбери? Динни ждет ее в автомобиле.

- Я запер ее. Вот ключ. Уберите ее, - угрюмо сказал Ферз и ушел в столовую.

Эдриен отпер гостиную. Джин стояла на пороге.

- Ступайте к Динни и увезите ее. Я справлюсь. Надеюсь, все обошлось по-хорошему?

- Меня только заперли.

- Передайте Динни, - продолжал Эдриен, - что Хилери почти наверное сможет приютить вас. Отправляйтесь к нему; тогда я буду знать, где вас искать в случае необходимости. А вы не из трусливых, юная леди!

- Пустяки! До свидания!

Джин сбежала вниз по лестнице. Эдриен услышал, как захлопнулась входная дверь, и неторопливо спустился в столовую. Ферз стоял у окна, наблюдая за отъездом девушек. Он круто повернулся, как человек, привыкший, что за ним следят. Изменился он мало: похудел, осунулся, волосы поседели чуть больше - вот и все. Одет, как всегда, опрятно, держится подтянуто, только глаза... О, эти глаза!

- Конечно, - с жутким спокойствием начал. Ферз, - вы не можете не жалеть меня, но предпочли бы видеть меня мертвым. Кто бы не предпочел! Человек не должен терять рассудок! Но не надейтесь напрасно, Черрел, сейчас я вполне здоров.

Здоров ли? Судя по виду - да. Но какое напряжение он способен вынести?

Ферз заговорил снова:

- Вы все рассчитывали, что я окончательно свихнулся. Однако месяца три назад я начал поправляться. Как только заметил это, стал скрывать. Те, кто за нами смотрят, - он произнес эти слова с предельной горечью, хотят таких доказательств нашей нормальности, что мы никогда бы не выздоравливали, если бы все зависело только от них. Это, видите ли, не в их интересах.

Горящие глаза Ферза, устремленные на Эдриена, казалось, добавили: "И не в ее, и не в твоих".

- Так вот, я все скрывал. У меня хватило силы воли скрывать все в течение трех месяцев и оставаться там, хотя я был уже в здравом уме. Только в последнюю неделю я показал им, что отвечаю за себя. Но они выжидают куда больше недели, прежде чем сообщить об этом домой. Я не хотел, чтобы они писали домой. Я хотел явиться прямо сюда, показаться таким, какой есть. Не хотел, чтобы они предупреждали Диану или еще кого-нибудь. Я хотел увериться в себе и уверился.

- Ужасно! - чуть слышно вымолвил Эдриен.

Горящие глаза Ферза снова впились в него.

- Вы любили мою жену, Черрел, и сейчас любите. Так ведь?

- Мы остались тем, чем были, - друзьями, - ответил Эдриен.

- Вы сказали бы то же самое, если бы даже было не так.

- Вероятно. Могу утверждать одно - в первую очередь я обязан думать о ней, как делал всегда.

- Вот, значит, почему вы здесь?

- Боже милостивый! Да неужели вы не понимаете, какое это для нее потрясение? Неужели вы забыли, какую жизнь ей создали до того, как попасть в лечебницу? Или думаете, она забыла? Не лучше ли и для нее и для вас, если бы вы сначала отправились ко мне, ну, хоть в музей, и встретились с ней там?

- Нет, я увижусь с ней здесь, в моем собственном доме.

- Здесь она прошла через ад, Ферз. Вы, может быть, и правы, что скрывали свое выздоровление от врачей. Но вы безусловно неправы, когда собираетесь ошеломить этим ее.

Ферз весь напрягся.

- Хотите спрятать ее от меня?

Эдриен опустил голову.

- Возможно, что и так, - сказал он мягко. - Но послушайте, Ферз, вы и сами не хуже меня видите, какое положение создалось. Поставьте себя на ее место. Представьте себе: вот она входит, - это может произойти каждую минуту, - и неожиданно видит вас, не зная о вашем выздоровлении, не успев свыкнуться с мыслью о нем да еще помня, каким вы были. На что вы обрекаете себя, идя на такую возможность?

Ферз застонал.

- А на что я обреку себя, отказываясь от единственной возможности? Вы думаете, я еще кому-нибудь верю? Попробуйте поживите так сами четыре года! Тогда поймете. - Глаза Ферза засверкали. - Попробуйте, каково, когда за вами следят, когда с вами обращаются, как с озорным ребенком. Последние три месяца я был совершенно нормален и насмотрелся, как со мной обращаются. Если уж моя собственная жена не примет меня таким, как я есть, - здоровым человеком в человеческой одежде, кому я еще нужен?

Эдриен подошел к нему:

- Успокойтесь! Вот тут-то вы и заблуждаетесь. Она одна видела вас в самое тяжелое время. Поэтому ей и будет тяжелей, чем другим.

Ферз закрыл лицо руками.

Посерев от волнения, Эдриен смотрел на него, но, когда Ферз снова открыл лицо, не смог вынести его взгляда и отвел глаза в сторону.

- И люди еще рассуждают об одиночестве! - выкрикнул Ферз. - Сойдите разок с ума, Черрел. Тогда вы поймете, что значит быть одиноким до конца ваших дней.