Конец эры - [71]

Мы видели нескольких хетов. Они выдавливались из своих мёртвых или умирающих носителей, но в повышенной гравитации их комья расплющивались в голубые лепёшки и едва могли двигаться. Похоже, им было тяжело оставаться в виде крупных, способных к мыслительной деятельности конгломератов. В нескольких местах мы видели три или четыре маленьких комочка, неспособные объединиться в один большой. Кликс сжигал их все, как только обнаруживал.

Мелкие животные — птицы, черепахи и несколько  похожих на землероек млекопитающих, чувствовали себя при полной тяжести превосходно, однако все остальные умирали от переломов костей, разрыва внутренних органов или остановки сердца.

Всюду была смерть, и настал момент, когда я уже не мог её больше видеть. Нечеловечески уставший, я уселся в папоротниках возле бедняги утконосого — животное тихо поскуливало, умирая. Его замысловатый гребень, похоже, треснул, когда голова ударилась о скалу в момент отключения подавителей гравитации. Предсмертные вздохи животного с хриплым свистом проходили через раздавленные носовые пути; оно в ужасе глядело на меня, и в его взгляде не было ни малейших следов разума.

Это был конец эры.

Я погладил динозавра по бугристому боку и перестал сдерживать слёзы.

Эпилог: Схождение

Онкологическое отделение госпиталя Уэллесли никогда не было весёлым местом, но почему-то в этот раз оно не так гнетёт, не кажется тюрьмой для меня и моего отца.

Я сижу на неудобном виниловом стуле рядом с его кроватью. Неважно, о чём мы разговариваем. Говорить, в общем-то, особо нечего. Иногда он оживляется достаточно, чтобы сказать пару слов, и тогда я поворачиваюсь к нему лицом и делаю вид, что слушаю. Но мыслями я в тысячах километрах отсюда и в миллионах лет в прошлом.

Когда Чжуан-эффект реверсировался, математическая струна, соединявшая «Стернбергер» с настоящим, была смотана. В то время, как корабль выдёргивали из прошлого, история всех 65 миллионов лет была переписана. Обратное конструирование: будущее делало прошлое таким, каким оно должно было быть.

Я истребил динозавров; я вымостил дорогу млекопитающим.

Вымостил дорогу собственному настоящему.

А другой Брэнди? Другая мировая линия?

Пропала. Есть только одна мировая линия; только одна реальность.

Полагаю, у меня нет причин для скорби. В конце концов, я — это он, и поскольку мы с Тэсс по-прежнему вместе, он, должно быть, даже рад передать мировую линию мне. Кроме того, он не исчез бесследно. Я теперь храню часть его памяти благодаря этой странной подмене дневников. Было то квантовой флуктуацией или чьим-то замыслом, но я благодарен за эту память, за данную мне возможность взглянуть на то, какой могла бы быть моя жизнь. Дневник Брэнди-времяпроходца напоминает мне кошку моего соседа Фреда, появившуюся в его хижине на Джорджиан-Бей после того, как её существование уже вроде бы прекратилось. Иногда вселенной не всё равно… хотя бы немного не всё равно.

Вселенная также дала мне кое-что ещё: доказательство того, что в будущем есть человечество, либо что-то, чем оно станет. Ибо это будущее каким-то образом дало Чинмэй знания, необходимые для того, чтобы сделать прошлое таким, каким оно должно быть. Цель создаёт средства.

Но мне интересно, что стало с хетами, теми причудливыми инопланетными завоевателями, что пришли и ушли во тьме веков. Их длящаяся целые эпохи война с обитателями астероидной планеты, должно быть, достигла кульминации в опустошительной финальной битве, которая, как и предполагал времяпроходец-Кликс, уничтожила пятую планету и окончательно опустошила Марс.

Брэнди-времяход на самом деле не сделал морального выбора в отношении хетов. После того, как он узнал о них правду, он мог действовать лишь одним-единственным образом. И это странным образом соответствовало природе хетов, несгибаемых химических машин, движимых лежащими в самой их основе тягой к насилию и стремлением подчинять. У другого Брэнди не было выбора, потому что его не было у хетов.

Но здесь и сейчас у меня есть выбор. У нас всех он есть. Я годами избегал принимать решения. Но акт принятия решения — это то, что делает нас людьми, что отделяет нас от вещей, которые, подобно хетам, есть лишь пародия на жизнь. У отца началась ремиссия, но он снова просит меня о помощи, и я знаю, что я ему отвечу.

Я думаю о том, что стало с оставшимися на Земле хетами после того, как восстановилось тяготение. Они, должно быть, утратили способность образовывать крупные конгломераты, способные оставаться разумными. Но вы не можете по-настоящему убить вирусы, потому что они и не живут по-настоящему. И возможно ли узнать их, или производимый ими эффект, по прошествии 65 миллионов лет?

И меня осеняет. Хеты действительно выжили, распавшись на составляющие их элементы. Их разум был утрачен, от цивилизации остались лишь воспоминания, закодированные в нуклеотидах их РНК. Сохранилась лишь их ненависть ко всему по-настоящему живому, базовый биологический императив, продолжающий двигать ими.

Грипп. Простуда. Полиомиелит. И рак, убивающий моего отца. Похоже, хеты до сих пор здесь.