– Вы хотите сказать – нам не с кем соревноваться?
– Даже не то чтобы соревноваться. Нам не с кем себя сравнить. Мы должны время от времени смотреться, как в зеркало, в другой разум, чтобы понимать, чего мы стоим во Вселенной.
«Исторические развилки, зеркало для человечества… – подумал Родриго. – Еще немного – и я перестану его понимать. Но раз уж мне удалось завязать с ним разговор, надо удовлетворить свое любопытство в полной степени».
– Извините, доктор, – сказал он, – давайте всё-таки оставим прошлое историкам. Как бы то ни было, сто лет назад люди сделали свой выбор, и тут уже ничего не изменить. Но меня интересуют не только плазменники. Скажите, я вам еще не очень надоел?
Иджертон улыбнулся.
– Вы не представляете себе, Кармона, что значит быть научным руководителем. Мне надоедают ежедневно, ежечасно. У меня в подчинении десятки ученых, и все считают себя гениями. Однажды кому-нибудь из них приходит в голову сногсшибательная теория. Он начинает излагать ее мне и очень удивляется, когда я, выслушав всё, не падаю ниц перед новым Эйнштейном. Я начинаю отыскивать слабые места, он защищается – и пошло-поехало, день пролетел впустую! Только не примите это на свой счет. Вы человек несколько другого круга, и я искренне рад, что нас, оказывается, волнуют одни и те же проблемы. Ведь десантники, откровенно говоря, не очень-то жалуют науку. Правда, мне давно известно, что вы приятели с Ольшанцевым… Так чем еще могу быть полезен?
– Дело в том, что… – Родриго замялся. – Вам не кажется, что эта планета какая-то… не такая? Слишком много странностей. «Амебы», нервный срыв Хида… Хотелось бы знать, что по этому поводу думает наука. Вы говорите, у вас много мастеров разрабатывать гипотезы. Так, может быть, уже есть идеи?
– Как вам сказать… Действительно, странности есть, и мы над ними размышляем, но на голом месте даже простенькую теорию не построишь. Те, с которыми меня знакомили, я отмел, а для более серьезной пока не хватает материала. Придется подождать.
«Вот как, – подумал Родриго. – Не хватает материала… Да если я сейчас расскажу о своем кошмаре, о видении Хида, вы все с ума посходите! А может, спросить в лоб об искусственных существах, о пришельцах? Да нет, глупо. Подведу Ивана, только и всего. Ему ведь наверняка велели до поры до времени держать язык за зубами».
– Что ж, подождем, – сказал он. – Тогда… Можно, я в последний раз вернусь к плазменникам? Видите ли, я читал о них только книгу Фридриха Хоппе, да и то в виде «конспекта». Так вот… Там полная информация, или есть любопытные детали, которые можно узнать только из других книг? Почему-то у меня возник интерес к этим роботам. Сам удивляюсь.
– «Конспект»… – Иджертон усмехнулся. – Немного же вы, наверное, из него почерпнули. Если вам действительно интересно, вы должны были иметь дело с первоисточником. Ну да ладно. Что я могу сказать? Книга Хоппе – достаточно серьезный труд. Однако и она не всеобъемлюща. Вы не ошиблись: я могу добавить кое-что к вашим, гм, конспективным познаниям. Дело в том, что мне доводилось работать с архивами Института робототехники. Старик Хоппе тоже как-то рылся в них, но, видимо, использовал не всё. Скажите, Кармона, вам известно что-нибудь о проекте «Персей»?
– Ну… слышал кое-что. Это была одна из древних фотонных громадин. Мы в училище заучивали их названия наизусть. Ее запустили в экспериментальный полет… Кажется, испытывалась новая система двигателя. Но что-то разладилось, связь прекратилась. Так ракета и сгинула. Вот, кажется, и всё.
– Это были не испытания двигателя… Вот что, Кармона. Сейчас я иду к себе. Погулял – пора и честь знать: у меня уйма работы. А вас, если, конечно, интерес не остынет, прошу зайти ко мне завтра после обеда. Договорились?
Родриго уже четверть часа сидел на прежнем «пятачке». Какое-то время он разглядывал букашек, деловито снующих среди травы, потом заинтересовался светло-коричневым плодом, угнездившимся в развилке между двумя выпирающими из земли корнями. Большой, продолговатый, он напоминал дыню, только, в отличие от нее, зародился и нагулял бока высоко на дереве. Позавчера его здесь не было – значит упал недавно.
«Да, не очень-то приятно бродить по лесу, где на голову может свалиться этакий дар природы», – подумал Родриго, поднимая плод. Его жесткая, блестящая, словно отполированная, оболочка оказалась надтреснутой, и Родриго стал маленькими кусочками отколупывать ее. Под скорлупой обнаружилась упругая, как пробка, серая масса, собранная в складки, напоминающие извилины человеческого мозга.
Родриго хмыкнул.
«А может, это и есть один из местных жителей, устроивших недавнее представление? Лежит, притворившись безобидным, подглядывает, подслушивает мысли, а потом начнет тебя пугать да в узел завязывать. Может, подкинуть эту гипотезу Иджертону – для коллекции? А что, не хуже других. Мыслитель-телепат, состоящий из одной головы, его «руки» – энергетические щупальца. Идеальный носитель разума! – Он размахнулся и забросил плод в заросли. – Ладно, посмеялись, и будет. Скоро мне, наверное, станет не до смеха. И чего ОНИ тянут? Начинали бы уж»
