Конец эпохи - [34]

Родриго взял себя в руки. «Мне ничто не угрожает, – подумал он. – Это всего лишь эффектный спектакль, а я – зритель. Понять бы только его смысл… Неужели попытка контакта? Надо было им что-нибудь попроще выбрать, вроде теоремы Пифагора. Как догадаться, что они мне хотят втолковать?»

Между тем в центре клетки возникло темное образование переменчивой формы. Оно напоминало то трепещущие на ветру языки невероятного черного пламени, то складывающую и вновь распахивающую крылья бабочку, то просто пульсирующий шар.

«А если они… эти контактеры… выражают свои мысли не словами, не знаками, как мы, а только образами? – подумал Родриго. – У китайцев, скажем, иероглиф, а у них – объемная фигура. Почему бы нет?»

Уверенный, что фантом в клетке не более опасен, чем изображение на экране визора, он шагнул вперед. Но тут же отпрянул – сквозь прутья навстречу ему выплеснулось устрашающего вида щупальце.

«Черт! – Родриго передернулся от отвращения и на всякий случай отступил еще на несколько шагов. – Если это и попытки контакта, то очень уж своеобразная».

Создание в клетке словно взбесилось. Оно остервенело кидалось на прутья, и внезапно его прозрачная тюрьма взорвалась, рассыпалась градом осколков-ледышек. Бесформенный сгусток мрака взвился вверх и вдруг невероятно вырос, закрыв солнце. Казалось, фантастическая летучая мышь рывком расправила уродливые перепончатые крылья.

Рука Родриго дернулась к пульсатору, но пальцы сомкнулись, не найдя рукоятку. Оружие исчезло. Вот тогда ему стало страшно. По-настоящему страшно – до противного железистого привкуса во рту. Он еле сдержал постыдное желание упасть ничком, затаиться.

Чудовищный нетопырь метался над головой, и в рваных, судорожных взмахах его крыльев было что-то невыразимо зловещее. Родриго вновь попытался нащупать несуществующий пульсатор и, осознав свое бессилие, выругался. Всё, чему его обучали – умение стрелять, сражаться врукопашную, бегать, прыгать, маскироваться – ничего не значило в этом безумном мире. И тогда он просто сел, обхватив колени руками. Больше ему ничего не оставалось – только сидеть и ждать, когда закончится кошмар. «Летучая мышь» скользнула вниз, и ее крыло – омерзительно холодное – коснулось лица Родриго. Он даже не пошевелился.

В программу подготовки десантников входила аутогенная тренировка. Родриго попытался расслабиться и не думать о крутящейся над ним жуткой твари. Не сразу, но это ему удалось. Неуютная реальность враждебного мира постепенно вытеснялась из сознания, словно переходя в другое измерение. Место ее занимала только что сконструированная, живущая по особым законам, сжатая до размеров сурдокамеры микровселенная.

Выйдя из транса, он с огромным облегчением обнаружил, что громадная кривляющаяся тень пропала. Над головой, простреливая лучами полупрозрачные облака, жизнерадостно сияло солнце.

Родриго улыбнулся и встал на ноги. Но радоваться, как скоро выяснилось, было нечему. Белая поверхность начала деформироваться. На ней то образовывались складки, то возникали узкие воронки, то вырастали высокие тонкие шпили. Родриго почувствовал, как «почва» под его ногами прогнулась, и ухватился за один из таких шпилей. Но тот неожиданно обвил его кольцами, как удав, затем раскачал и изо всех сил швырнул в пузырь углубляющегося провала. Гладкие, как яичная скорлупа, стенки плавно сомкнулись над головой Родриго…

Это было чудовищно. Кто-то, скрытый во мраке, проводил над пленником эксперименты. Родриго показалось, что его сначала смяли в комок, затем растерли в пюре и размазали по стенкам «яйца». При этом боли он не испытывал, как будто перед началом метаморфоз из его тела извлекли все нервные клетки, но отчетливо различал каждую фазу надругательства над своей плотью.

Внезапно тьма озарилась вспышкой, и внутренность «яйца» затопило жаркое золотое сияние. Родриго почувствовал, как под воздействием живительного света к нему возвращается человеческий облик. Но тут его сознание словно выключили на миг, а сразу же вслед за этим милая, желанная зелень вцепившихся друг в друга колючими ветками кустов брызнула в глаза…

Он лежал на том самом пятачке, где его закрутила круговерть превращений. Невероятно, но Родриго даже не обрадовался – на проявление каких-либо эмоций не было сил. «Кончилось, – вяло подумал он. – Когда-нибудь это должно было кончиться… Надо возвращаться. Но я еще полежу. Полежу…»

Боли по-прежнему не было, но тело казалось неподъемной глыбой. Родриго с усилием повернул руку так, чтобы видеть часы. Они показывали без пяти минут два по местному времени. Сутки на Оливии были немного длиннее земных, но для удобства их так же разбили на двадцать четыре промежутка и соответствующим образом перенастроили часы. Итак, получалось, что с момента, когда он встал из-за стола, прошло всего около двадцати минут. Ему казалось, что намного больше. «Нарушилось временное восприятие, – подумал Родриго. – Новая загадка. Наверное, выпустили в воздух какой-нибудь галлюциноген. Ну и пусть. Мне всё равно».

Он пролежал минут десять, затем оторвал голову от травы и, с трудом передвигая всё еще налитые тяжестью руки и ноги, медленно пополз обратно. И сразу почувствовал облегчение. Казалось, при каждом движении он постепенно стряхивает с себя нагруженный кем-то балласт. Возле пирамидки эмиттера Родриго еще немного полежал, чтобы окончательно собраться с силами, потом начал копаться в схеме. Машинально проделал все нужные операции и, убедившись, что поле восстановлено, поднялся на ноги.