Конец Большого Юлиуса - [49]

Чтобы отвлечься, она снова рассмотрела вещи, купленные у Галины Мироновны. Примерила.

Смеркалось.

— Животное! — сказала мысленно Юля, обращаясь к Гореллу. — Всегда делает только то, что хочется ему! Любой другой позвонил бы, что задерживается. Ну и черт с ним! Я тоже буду делать все, что хочу.

Она надела новые малиновые туфли, шляпу, купленную у Галины Мироновны, — колпачок из черной соломки с султаном из белых перьев, взяла сумочку и вышла из дома.

Было уже почти совсем темно.

Около входа в Эрмитаж стояли толпы нарядных; оживленных людей. Играла музыка.

И такая тоска охватила Юлю, что если б она не боялась за ресницы, подкрашенные тушью, обязательно бы заплакала. Дернув подбородком, она прошла мимо Эрмитажа к бульвару.

На скамейках сидели влюбленные и шепотом вели свои нескончаемые, очень важные разговоры.

Юля села на скамейку. Достала из сумочки папиросу и закурила. Человек сидел рядом, облокотившись о спинку скамьи, и не то дремал, не то думал о чем-то своем. На нем был дорогой светлый костюм. Юля обернулась к нему и сказала:

— Мужчина, мне грустно!

Он повернул голову к ней, вгляделся и спросил недоверчиво:

— Юленька?

Юля бежала к выходу с бульвара, не оглядываясь, впервые в жизни чувствуя, что стыд может быть непереносимым. — Только бы не нагнал! — думала она. — Только бы не стал расспрашивать! Коля Клименко! Лучший друг Харитонова… Нет, домой, домой… Может быть, там в окне уже загорелся свет! Может быть, Костя дома…

В квартире попрежнему было темно и пусто. Юля сбросила с себя платье и туфли, накинула халатик и остановилась, не зная, что делать, что думать дальше. Потом она вспомнила о чемоданах с товаром. Если Горелл ушел навсегда — он взял их с собой… Юля кинулась к шкафу. Чемоданы попрежнему стояли на полке.

— Если он бросил меня, я продам кожу! — подумала Юля. — Пойду к сапожникам и продам… Надо посмотреть, какая это кожа… Он говорил — лак!.. Лак стоит дорого!

Юля сняла чемодан, повозилась с замками, не сумела открыть, взломала и увидела предметы странной формы, обтянутые чехлами из черной замши. Она взяла один из них, самый большой, и расстегнула замшевый футляр. Блеснула фиолетовая металлическая лопасть пропеллера. Юля поспешно застегнула кнопку и положила странный предмет в чемодан.

Спрятав чемодан в шкаф, она села на диван.

— Господи! — сказала она тоскливо и громко… — Господи, что же это такое?

Сейчас же память услужливо напомнила ей десятки крупных и мелких фактов, на которые она не хотела или боялась обратить внимание.

Среди них был очень страшный, при одном воспоминании о нем плечи Юли покрывались мурашками.

Ложась спать, Горелл всегда раздевался в темноте. Однажды Юле что-то понадобилось, и она неожиданно зажгла лампу на ночном столике в тот момент, когда он раздевался.

— Ты что? — яростно спросил Горелл, пытаясь укрыться одеждой. Но Юля успела увидеть, что бедра его опоясывает тонкий ремешок и на нем, прижатая к внутренней стороне ноги, висит плоская пистолетная кобура.

— Люминал!.. — сонно пробормотала Юля, инстинктивно притворяясь, что ничего не заметила… — Дай мне таблетку, а то опять не усну! — сказала она и отвернулась к стене.

Горелл всегда сам чистил и гладил свою одежду, но неделю спустя Юля улучила момент, когда он вышел в ванную, и сунула руку в карман его брюк. Подкладка в карманах была разрезана сбоку, так что Горелл мог в любой момент незаметно достать оружие.

— Ведь он спекулянт! — скралась успокоить себя Юля. — Переносит партии контрабанды! Наверное, так надо!

И постаралась сейчас же забыть об этом случае.

— Он — опасный человек! — почти вслух сказала Юля и, разжав руку, бросила ключи от шкафа на диван. — С ним можно, погибнуть! Вот только если я сообщу о нем, может быть, спасусь… Если завтра не придет — сообщу!

Горелл не вернулся.

Так встретились полковник Смирнов и Юля.

Смирнов глядел на белое лицо Юли и блестящие глаза, живущие на этом скованном страхом лице отдельной, беспокойной жизнью, и думал, что поступил правильно, отказавшись от мысли привлечь Юлю к разоблачению Горелла. Казалось, это был самый простой вариант. Кто стоял к Гореллу ближе, чем она? Но почти вся недолгая жизнь этой женщины свидетельствовала о привычке к душевной грязи. Она всегда искала легкие, обходные тропки, ничто ей не было дорого, она всегда пряталась за чужие спины — вот и теперь пришла спрятаться за надежную спину закона.

— А если б гражданин Клебанов вернулся домой, вы бы не пришли к нам? — спросил Смирнов.

— Н-нет, конечно, то есть да, конечно! Пришла бы! Обязательно…

Нет! На помощь таких людей нельзя рассчитывать.

— Значит, вы заявляете, что он занимается спекуляцией и носит на себе оружие… Больше вы ничего о нем не знаете?

— А… что?.. — с готовностью спросила Юля, подаваясь всем телом вперед и впиваясь в лицо Смирнова. — Что бы вы еще хотели знать?

Да, такая подтвердит все, что угодно. Она солжет, спасая свою шкуру, запутает и оклевещет… Нет, решение было правильно!

Смирнов нажал кнопку звонка, вызывая дежурного.

— Вы свободны! — сказал он Юле и поднялся из-за стола.

— А как же я теперь? — невольно вырвалось у Юли. — Скажите… Мне ничего не будет? Ведь я сама пришла, правда? Я понятия не имею, кто он такой! Мне ничего не будет, товарищ начальник?