Концессия - [10]
Построив на Камчатке десятки заводиков, «Мицу-коси» сейчас же сделала величайшее географическое и политическое открытие, которое и не замедлила объявить всему миру: японские острова, тысяча тысяч островов, есть не что иное, как географическое продолжение Камчатки. Следовательно, Камчатка естественное природное основание Японии и, вполне возможно, прародина самих японцев.
Это открытие вдохновило «Мицу-коси» на новые подвиги, и она захватила побережье Камчатки от Большерецка до Петропавловска.
За ней на Камчатку двинулись все эти Морио, Кага, Семенци, Янагизава, Хосоя, Такамура и бесчисленные другие, но они могли занять только второстепенное положение рядом со счастливым пионером.
Прекрасная нярка, которую требуют самые изысканные, богатые слои японского общества и лондонский рынок, тяжеловесная чавыча, неисчислимая серебристобокая хайко[5] и ее младшая сестра горбуша!...
«Мицу-коси» богатела с каждым днем. Миллионы обитателей моря превращались в золотые миллионы, которые отягощали банковские подвалы фирмы и волновали ее инстинкты.
Она видела врагов всюду: американцы, англичане, даже австралийцы! «Мицу-коси» требовала для Японии главного места под солнцем.
В течение сорока лет Америка снабжала своими лососевыми Англию и ее доминионы. С 1920 года японские рыбопромышленники наступают на английские рынки. Их консервные армии вооружились непобедимым оружием — дешевизной.
И американцы отступили на многих участках.
Но этого мало: по замыслам «Мицу-коси» американцы должны уйти и со своих собственных рынков. Это казалось делом самого недалекого будущего. Все пути для них были отрезаны: японская консервированная рыба уже проникла в Филадельфию и Чикаго.
Акционеры «Мицу-коси» ощутили победу, им захотелось вкусить от тех плодов, которые дает победа. На легких комфортабельных яхтах они пересекали бирюзовые океаны, отдыхали под пирамидами и погружали свое тело в горные озера Швейцарии. Они путешествовали по Англии, Франции и Италии. Они были более европейцами, чем сами европейцы. Им нечего было беспокоиться: в Хакодате оставался господин Яманаси.
— Камчатка — прародительница наших островов — теперь наша до скончания веков, — любил говорить Яманаси. — Японское рыболовство на Камчатке сыграет роль Южно-Маньчжурской железной дороги на материке.
Этими словами Яманаси намекал, что вслед за японскими рыбаками на Камчатку переселится немало японцев и, так сказать, самый дух Японии.
Японский дух на Камчатку, действительно, переселился, — он вылился в простую формулу: «лови рыбу с таким расчетом, чтобы за один сезон выловить всю».
Все шло благополучно, но вдруг случилось нечто, о чем ни Яманаси, ни акционеры никогда не помышляли.
Японская армия, победительница русских императорских войск в Порт-Артуре и на полях Маньчжурии, начала отступать перед красными солдатами.
Этому не хотели верить, но это было так. Через полгода японцы покинули Приморье. Они вернули России Северный Сахалин и Камчатку.
Для Яманаси это была катастрофа. Он стал мрачен. Планы, один другого бешеней, возникали в его мозгу.
Советские рыбаки появились на камчатском побережье и вели себя так, как ведут хозяева. Только путем чрезвычайного напряжения Яманаси удалось удержать за фирмой сто — правда, самых ценных — участков. Сто прекрасных участков, легкие переносные рыбоконсервные заводы и опытная рабочая сила, оплата которой грош, — это еще почва, на которой может пышно произрастать дерево фирмы. Это еще почва для победоносной войны.
Яманаси решил воевать. Если правительство вынуждено было отступить, то он не отступит.
Он поехал в Токио и получил аудиенцию у господина Иосида, министра иностранных дел. Он изложил ему свою программу борьбы, и министр одобрил ее.
Аудиенция происходила в частном доме, куда министр уединился для приведения в равновесие своих мыслей и чувств.
Иосида сидел на низком диванчике, босой в просторном кимоно, потомок старого дворянского рода, ветеран войны 1904—1905 гг., раненный в бою под Ляояном.
В те годы Иосида думал, что оружие — это сабли, винтовки, пушки, а война — движение батальонов, уничтожающих противника и, в свою очередь, уничтожаемых противником... О деньгах тогда он думал с презрением. Солдат, японец и деньги — были для него понятия несовместимые.
С тех пор прошло 25 лет. Как все изменилось в мире и прежде всего в Японии!
Как изменчива человеческая душа!
Иосида теперь думает о деньгах совершенно иначе.
И о войнах он думает иначе.
Воевать могут не только генералы, но и рыбопромышленники... К этой истине не так-то просто было прийти члену старого дворянского рода Японии.
Может быть, ни в какой другой стране не презирали так купцов всех видов и рангов, как когда-то в Японии.
Времена, времена! Как изменчивы времена и как изменчивы люди!..
— Я буду вас поддерживать во всем, — сказал Иосида. — Иногда армии оставляют поля битв.
— Я не оставлю никогда, — отрезал Яманаси.
Фраза была грубовата, но она понравилась Иосиде. Он засмеялся и в течение нескольких минут смотрел в щель от раздвинутой сёдзи. В саду около пруда сидел на корточках мальчик и сооружал дома из раковин и цветных камешков. Черная голова мальчика, его голая загорелая спина, зелень кустов и темнота воды — все это понравилось министру. Он снова рассмеялся:
Роман рассказывает о русско-японской войне 1905 года, о том, что происходило более века назад, когда русские люди воевали в Маньчжурии под начальством генерала Куропаткина и других царских генералов.
Павел Далецкий — автор ряда книг, из которых такие, как «Концессия», «Тахама», «На сопках Маньчжурии», «На краю ночи», широко известны и советскому и зарубежному читателю.Как романист Павел Далецкий любит точный материал, поэтому и в новой своей работе он обратился тоже к точному материалу.«Рассказы о старшем лесничем» — подлинный жизненный материал. Они заинтересуют читателя остротой столкновений честного, преданного своему делу человека с любителями поживиться народным добром, и с карьеристами, примазавшимися к лесному хозяйству, и с людьми, плохо понимающими свои обязанности.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.