Концерт по заявкам - [53]
Как же теперь быть, что делать? Уже начались репетиции, недалек час генеральной, а за нею и премьере, само собой, суждено появиться, но нет, он не хочет, просто не может видеть свою пьесу на сцене в таком виде! Тут надо все переписать, многое переделать, многое убрать, дописать что-то новое, все это так, неоспоримо, но где же взять время? Работа в редакции забирает уйму сил, порой он возвращается настолько вымотанный, что только об одном мечтает, скорее бы повалиться в постель и уснуть…
И все-таки надо, непременно, во что бы то ни стало надо переделать все, с самого начала. Что бы ни было, а это прежде всего!
Вернувшись из театра, Вероника застала его все еще за столом. Углубившись в чтение рукописи, он даже не расслышал ее шагов за спиной.
— Что с тобой? — спросила она. — Что ты читаешь с таким упоением?
Он поднял на нее туманные, почти отрешенные глаза:
— Попробуй угадать!
— Не собираюсь. Надеюсь, сам скажешь.
— Если хочешь, скажу.
— Хочу. Говори!
— Я перечитал пьесу.
— С чем тебя и поздравляю…
— Нет, — сказал он горько. — Поздравлять меня, мой дорогой, не с чем.
Она скинула пальто, села напротив него на тахту:
— Вот как? Почему такое самобичевание? В чем таятся причины его?
Вероника улыбалась, но он безошибочно почувствовал, она силой заставляет себя улыбаться, сейчас ей, увы, далеко не до улыбок…
— Не пойму, в чем дело, то ли время уже совсем другое, то ли я так сильно изменился, но мне пьеса активно не нравится.
Несколько мгновений она молчала, потом спросила негромко:
— Нет, ты серьезно?
— Вполне серьезно, серьезнее не бывает.
Она произнесла совсем по-детски, тоном, растрогавшим его:
— А я ни о чем не догадываюсь, учу себе роль…
Он встал из-за стола, обнял ее, провел рукой по светлым волосам, чуть растрепанным:
— Милый мой, что же прикажешь делать?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Может быть, тебе это кажется? Сам к себе придираешься?
— Нет, — он нахмурился, произнес короткое это слово жестко, словно отрезал. — Нет, не кажется. И поверь, вовсе я к себе не придираюсь…
Внезапно поймал ее взгляд, удививший его непонятным выражением. Она глядела на него в упор, словно никогда до того не видела, словно был он ей чужим, решительно незнакомым.
— Ты что? — спросил он.
— Ничего.
Она села к зеркалу, стала расчесывать волосы, сперва гребенкой, потом щеткой. Заплела на ночь косу, взяла полотенце, пошла в ванную. И все это молча, без единого слова.
Он плохо спал, однако, чтобы не разбудить Веронику, старался лежать тихо, делая вид, что спит. Кажется, она тоже притворялась спящей, и ни разу ни он к ней, ни она к нему не повернулись, не произнесли ни слова.
Утром она как ни в чем не бывало сказала ему:
— Доброе утро…
— Доброе утро, — ответил он. — Ты скоро уходишь?
— Сегодня мне надо в театр немного позднее…
— Отлично, — сказал он. — Значит, я успею приготовить завтрак.
Это был негласный их уговор, все хозяйственные, бытовые заботы он добровольно взял на себя. И Вероника принимала это как должное.
Он приготовил овсяную кашу, пожарил яичницу, сварил кофе.
Прихлебывая из чашки горячий, очень крепкий кофе, она спросила:
— Так как? Не передумал еще?
Он понял, она спрашивает его о том, что он собирается делать с пьесой.
— Я не хочу, чтобы моя пьеса была поставлена в таком виде…
Вероника удивленно взглянула на него.
Он не хотел признаться, но его задевало ее отношение к нему. Стало быть, для нее важнее, чтобы спектакль, в котором она участвует, появился в свет, а не то, что его, автора, не устраивает старый вариант. Хоть бы спросила, а что именно ему не нравится, против чего он восстает… Она в момент разгадала его мысли:
— Что, все-таки решил переделать?
— Долго рассказывать, — ответил он.
— А все же, — настаивала Вероника. — Неужто мне не скажешь?
— Тебе? — он невольно улыбнулся. — Тебе скажу все.
— Тогда говори!
— Понимаешь, прошла целая эпоха с того момента, когда я написал пьесу, — начал Полукаров. — Постой, не перебивай меня, я не оговорился, именно эпоха прошла, ведь я написал ее перед войной, потом была война, потом окончилась, и вот теперь, спустя огромный промежуток времени, я перечитал эту пьесу уже другими, совсем другими глазами, которые видели то, чего тогда, в ту пору, им не пришлось видеть.
— Что же? — спросила Вероника.
Он ответил:
— Да хотя бы войну!
Она хотела сказать что-то, может быть, возразить ему или, возможно, согласиться, но в эту минуту в дверь постучали. Полукарова вызвали к телефону. Он вышел, поговорил немного, вошел обратно, торопливо сказал:
— Мне надо срочно в редакцию, там следует кое-что сократить в последнем материале, а потом я иду в театр, к Ивану.
— Я тоже буду в театре, — сказала Вероника.
Он быстро оделся, подошел к ней, привычно поцеловал в щеку:
— Значит, скоро увидимся в театре?
— Значит, скоро, — повторила она.
Иван Ермолаевич сидел в своем кабинете за столом, рассеянно просматривая лежавший перед ним «Огонек». Увидев входившего в кабинет Полукарова, он преувеличенно радостно улыбнулся:
— Голуба моя, кого вижу? Очень, очень рад…
— Курить можно? — спросил Полукаров, усаживаясь в кресло напротив стола.
— Сколько угодно, голуба моя, даже я, старый пуританин, охотно подымлю вместе с вами.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
Повести и рассказы Л. Уваровой посвящены жизни и труду советских людей, их взаимоотношениям, сложным психологическим конфликтам.
Приключенческая повесть о двух мальчиках-пятиклассниках. Во время летних каникул они познакомились и подружились со старожилом их города стариком фотографом, который работал с партизанами во время Великой Отечественной войны. Он помогает мальчикам раскрыть тайну найденного ими архива фотографий, связанного с работой подпольщиков в их городе во время войны. Ребята узнают многое о славных подвигах безвестных героев Великой Отечественной войны, о судьбах многих из тех, на чью долю выпало воевать за свободу своей Родины.
В НОМЕРЕ:ПРОЗАЛюдмила УВАРОВА. Переменная облачность. Повесть.Геннадий МИХАСЕНКО. Милый Эп. Повесть. Окончание.ПОЭЗИЯПабло НЕРУДА. Возвращаясь. Посол. Все. Подождем. Здесь. Приехали несколько аргентинцев. Перевод с испанского Льва Осповата.Сергей БАРУЗДИН. Моим друзьям. «…А мы живем…». «Есть у нас в Переделкине деревце…». «В Порт-Саиде все спокойно…». «Бегите суеты, бегите суеты!..». «Как порою жизнь обернется!..»Абдулла АРИПОВ. Аист. Ответ. Перевод с узбекского А. ГлейзерДмитрий СУХАРЕВ. «Каждому положен свой Державин…». Шутливая песенка. Ночные чтения.
Рассказы о наших современниках. Авторское внимание привлекают детские и юношеские судьбы и характеры, морально-этические проблемы.
Их было пятеро, пять различных характеров, пять друзей, чья дружба, начавшись в школе, продолжала потом жить долгие годы. И вот они выросли, бывшие романтики, мечтатели, выдумщики. И настоящая, большая жизнь раскрылась перед ними, и по-разному сложились их судьбы. В этой небольшой повести автор стремится передать характер поколения, тех самых юношей и девушек, которые в годы Великой Отечественной войны прямо со школьной скамьи влились в ряды Советской Армии и защищали свою Родину от фашистских захватчиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.