Концерт для баяна с барабаном - [41]
Митька полез в карман и вытащил записку, где маминым круглым ровным почерком были написаны названия станции и Тайкиного злополучного лагеря.
— Твоя, мальчик, станция, — подсказала Митьке тётенька, сидевшая рядом. — Иди, готовься к выходу.
Митька подхватил сумку и стал торопливо протискиваться в сторону тамбура.
Вместе с Митькой на станции вышла куча народу. Электричка захлопнула двери, свистнула всем на прощание и через полминуты скрылась из вида.
Митька огляделся. Прямо от платформы в сторону леса уходила широкая вытоптанная дорога. Метров через сто, на опушке, от неё ответвлялась узенькая тропинка. Тропинка резко заворачивала налево, огибая деревья и теряясь где-то за склоном холма.
Митька опять достал мамину записку, в которой были указаны только станция и название лагеря. Больше ничего. Митька перевернул бумажку обратной стороной. Посмотрел её на просвет. Пусто. В какой стороне от станции находится лагерь, по какой дороге и как долго до него идти, было неизвестно. По всей видимости, мама этого не знала и рассчитывала, что Митька выяснит сам. «Язык до Киева доведёт», — любила повторять она.
Но Митька расспрашивать прохожих не захотел, а может, постеснялся. Проследив, что большая часть пассажиров направилась по широкой дороге в сторону леса, Митька решил, что именно там и находится лагерь.
Прошло уже минут двадцать, а то и все тридцать, как Митька тащился вслед навьюченным сумками и рюкзаками пассажирам электрички, а лагерь всё не показывался. Между тем Митькиных спутников становилось всё меньше и меньше. Они сворачивали на какие-то боковые дорожки, исчезали за воротами с надписью «Садовое товарищество», растворялись в перелесках. Кто-то обогнал Митьку. Кто-то безнадёжно от него отстал.
В конце концов Митька обнаружил, что остался посреди дороги совсем один. К тому же дорога, словно рогатка, внезапно разветвлялась на две части, которые убегали друг от друга в разные стороны — одна налево, другая, соответственно, направо. Прямо у основания развилки распластался здоровенный корявый пень. Митька без сил плюхнулся на него и заскучал…
— Эй, пацан! Ты что тут, спишь, что ли?
Митька вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Перед ним стоял высокий худой старик в сапогах и с туго набитым мешком через плечо. Наверное, правда, уснул — даже не видел, откуда этот старик появился.
— Ну чего молчишь-то? Ты чей будешь? Я, вроде, тебя не знаю.
— А вы что, тут всех знаете? — не очень-то вежливо ответил Митька.
— Да, пожалуй, что и всех. Я ведь тутошний, из Сороковки, А ты, поди, дачник? Только дачи-то все вон тама, — старик махнул рукой в сторону станции. — Может, ты заблудился?
— Заблудился, дедушка, заблудился, — только теперь Митька осознал своё истинное положение и полез в карман за маминой запиской. — Мне лагерь нужен. «Звёздочка». Вы, случайно, не знаете, где это?
— А леший его знает! Какая такая «Звёздочка»? Отродясь здесь никаких «Звёздочек» не бывало. Вон тама, направо, Сороковка. А налево — Петрово.
— Ну как же? — Митька принялся тыкать запиской в нос старику. — Написано же — «Звёздочка». У меня сестра там. Я её навещать приехал. Может, станция не та?
Старик взял из рук Митьки бумажку. Поднёс её к самым глазам. Потом отодвинул подальше. Долго изучал, что-то бубнил себе под нос.
— Нет, станция та самая. Нашенская.
— А где же «Звёздочка»?
— А «Звёздочки» никакой нету. И не было никогда, — отрезал старик.
— Что же мне делать, дедушка? — чуть не расплакался Митька. — Я же к сестре приехал, к Тайке. Что я маме-то скажу?
— Скажи, нету никакой «Звёздочки». Может, твоя мать сама там чего напутала. Короче, некогда мне тут с тобой, у меня корова не доена. Пока, пацан.
Старик подхватился и, не оглядываясь, резво зашагал вправо от развилки.
Расстроенный, Митька остался сидеть, не зная, что делать.
Через несколько минут с Митькиным пнём поравнялась бабушка в платке и цветастом платье. Бабушка долго цокала языком, качала головой, как китайский болванчик. Прошло минут пять, а то и все десять, прежде чем она вспомнила, что лагерь есть, только не «Звёздочка», а «Зарница». И, чтобы попасть туда, надо было от станции свернуть налево.
Потом рядом с Митькой остановилась молодая женщина с маленькой девочкой. Женщина уверенно заявила, что по-настоящему лагерь называется не «Звёздочка», не «Зарница», а «Зорька». Находится он сразу за дачными участками, если обогнуть их справа.
Долго ещё сидел Митька на пне. Много народу прошло мимо него. Кто говорил, что лагерей здесь пруд пруди: и «Берёзка», и «Дубовая роща», и даже «Солнышко». Вот только «Звёздочки» никакой нет. Кто отсылал Митьку назад, к станции. Кто утверждал, что «Звёздочка» находится где-то за Петрово, только идти до неё часа два, а то и все три.
«Да что они тут, с ума посходили? — думал Митька. — Есть „Звёздочка“… нет „Звёздочки“! У станции… за Петрово… тьфу! И зачем я только в это ввязался? Санька с Толяном там без меня уже небось карасей наловили. Жарят их теперь…»
При мысли о карасях Митька почувствовал, как у него уныло заворчало в животе. Со времени завтрака прошло часа четыре, и есть хотелось нестерпимо. Недолго думая, Митька запустил руку в сумку с Тайкиными гостинцами, вытащил душистый желтобокий апельсин и принялся сдирать с него шкуру.
