-- Синьора Бальдуси, -- сказал Моцарт, вставая с своего места, -- потешьте нас: спойте нам "Biondina in gondoletta".
-- Да это невозможно, синьор Моцарт, -- прервал капельмейстер. -- Каватину "Biondina in gondoletta" синьора Бальдуси поет с гитарою, а здесь нет этого инструмента.
-- Вы ошибаетесь, maestro di capella -- прошептала Лауретта, указывая на меня, -- гитара перед вами.
Капельмейстер бросил на меня быстрый взгляд, разинул свой совиный клюв и захохотал таким злобным образом, что кровь застыла в моих жилах.
-- А что, в самом деле, -- сказал он, -- подайте-ка мне его сюда! Кажется... да, точно так!.. Из него выйдет порядочная гитара.
Трое зрителей схватили меня и передали из рук в руки капельмейстеру. В полминуты он оторвал у меня правую ногу, ободрал ее со всех сторон и, оставя одну кость и сухие жилы, начал их натягивать, как струны. Не могу описать тебе той нестерпимой боли, которую произвела во мне эта предварительная операция; и хотя правая нога моя была уже оторвана, а несмотря на это, в ту минуту как злодей капельмейстер стал ее настраивать, я чувствовал, что все нервы в моем теле вытягивались и готовы были лопнуть. Но когда Лауретта взяла из рук его мою бедную ногу и костяные ее пальцы пробежали по натянутым жилам, я позабыл всю боль: так прекрасен, благозвучен был тон этой необычайной гитары. После небольшого ритурнеля Лауретта запела
вполголоса свою каватину. Я много раз ее слышал, но никогда не производила она на меня такого чудного действия: мне казалось, что я весь превратился в слух и, что всего страннее, не только душа моя, но даже все части моего тела наслаждались, отдельно одна от другой, этой обворожительной музыкою. Но более всех блаженствовала остальная нога моя: восторг ее доходил до какого-то исступления; каждый звук гитары производил в ней столь неизъяснимо-приятные ощущения, что она ни на одну секунду не могла остаться спокойною. Впрочем, все движения ее соответствовали совершенно темпу музыки: она попеременно то с важностию кивала носком, то быстро припрыгивала, то медленно шевелилась. Вдруг Лауретта взяла фальшивый аккорд... Ах, мой друг! вся прежняя боль была ничто в сравнении с тем, что я почувствовал! Мне показалось, что череп мой рассекся на части, что из меня потянули разом все жилы, что меня начали пилить по частям тупым ножом... Эта адская мука не могла долго продолжаться; я потерял все чувства и только помню, как сквозь сон, что в ту самую минуту, как все начало темнеть в глазах моих, кто-то закричал: "Выкиньте на улицу этот изломанный инструмент!" Вслед за сим раздался хохот и громкие рукоплескания. Я очнулся уже на другой день. Говорят, будто бы меня нашли на площади подле театра; впрочем, ты, я думаю, давно уже знаешь остальное; в Москве целый месяц об этом толковали. Теперь все для меня ясно. Лауретта являлась мне после своей смерти: она умерла в Неаполе; а я, как видишь, мой друг, я жив еще", -- примолвил с глубоким вздохом мой бедный приятель, оканчивая свой рассказ.
-- Какова история? -- спросил хозяин, поглядев с улыбкою вокруг себя. -- Ай да батюшка Александр Иваныч, исполать тебе! Мастер сказки рассказывать!
-- Помилуйте, Иван Алексеич! какие сказки? это настоящая истина.
-- В самом деле?
-- Уверяю вас, что приятель мой вовсе не думал лгать, рассказывая мне это странное приключение.
-- Полно, братец! да это курам на смех! Воля твоя, какой черт не хитер, а, верно, и ему не придет в голову сделать из одного человека контрабас, а из другого -- гитару.
-- Если вы не верите мне, так я могу сослаться на самого Зорина. Он, благодаря Бога, еще не умер и живет по-прежнему в Петербурге, подле Обухова моста.
-- В желтом доме? -- прервал исправник.
-- Вот этого не могу вам сказать! -- продолжал спокойно Черемухин. -- Может быть, его давно уже и перекрасили.
-- Ах ты, проказник! -- подхватил хозяин. -- Так ты рассказал нам то, что слышал от сумасшедшего?
-- От сумасшедшего?.. Ну, это я еще не знаю! Зорин никогда мне не признавался, что он сошел с ума; а, напротив, уверял меня, что если доктора и смотрители желтого дома не безумные, так по одному упрямству и злобе не хотят видеть, что у него вместо правой ноги отличная гитара.
-- Смотри, пожалуй! -- вскричал хозяин, -- какую дичь порет! А ведь сам как дело говорит -- не улыбнется! Впрочем, и то сказать, -- прибавил он, помолчав несколько времени, -- приятель твой Зорин сошел же от чего-нибудь с ума! Ну, если в самом деле эта басурманка приходила с того света, чтоб его помучить?..
-- А что вы думаете? -- сказал я. -- Не знаю, как другие, а я не сомневаюсь, что мы можем иногда после смерти показываться тем, которых любили на земле.
-- И, полно, братец, -- прервал с улыбкою Заруцкий, -- да этак бы и числа не было выходцам с того света!
-- Напротив, -- продолжал я, -- эти случаи должны быть очень редки. Я уверен, что мы после нашей смерти можем показываться только тем из друзей или родных наших, к которым были привязаны не по одной привычке, любили не по рассудку, не по обязанности, не потому только, что нам с ними было весело, но по какой-то неизъяснимой симпатии, по какому-то сродству душ...
