Конан у Ворот Зла - [27]

Когда вода достигла его колен, он услышал громкий крик и яростный плеск. Прежде чем он смог обернуться, набежавшие деревенские воины почти сбили его с ног. Конан едва успел восстановить равновесие, прежде чем деревенские окружили бегемота, вонзая в него копья, полосуя кинжалами. На берегу стучали в барабаны.

Предсмертные вопли бегемота разносились дальше любого барабана. Наконец они оборвались, и мертвое животное поплыло в окровавленной воде. Понадобились бы силы всех собравшихся, заключил Конан, чтобы вытащить бегемота из стремнины.

— Крокодилы! — сказал Конан, показав на тушу бегемота. — Самое лучшее, если мы сейчас пойдем назад в деревню и приведем еще людей и ВСЕХ женщин, чтобы разрезать тушу. Не для того я трудился, чтобы эта зверюга стала крокодильим обедом, клянусь Кромом!

Конан вынужден был повторить это трижды, прежде чем Кубванде понял его. Даже тогда воин как-то нерешительно последовал за ним. У киммерийца было время принять нечленораздельно выражаемую благодарность человека, чьего сына он спас. Этого человека звали Бессу, он был младший вождь, а сына его — Говинду. Конан надеялся, что оба замолвят за него словечко в долине Мертвого Слона. Сделанного и так было довольно с лихвой. Конан и не рассчитывал добиться подобного в этом краю, учитывая, что следовало опасаться демонов впереди и копий в спину.

Конан также выкроил время облазить кустарники, где прятались деревенские. Он нашел там немногое. Ничего неожиданного для себя не обнаружил. И только одна вещь вызвала у него беспокойство.

Это были следы. Они вели сперва в сторону кустов, а затем дальше. Следы не принадлежали никому из деревенских, потому что на шедшем не было сандалий, оттопыривающих большой палец. В ветках кустарника недалеко от берега запуталось голубое перо. Среди деревенских практически никто не украшал голову перьями.

С другой стороны, среди воинов бамула редко можно было найти такого, у которого в уборе не было нескольких голубых перьев, равно как и перьев других цветов.

Лицо Конана было мрачным, когда он шел назад, к деревне. Но все принимали его мрачный вид за серьезность человека, который чудом избежал смерти в пасти бегемота. Никто не задавал вопросов, на которые Конан не мог ответить. Вскоре на кострах зашипело мясо бегемота. В больших кувшинах забулькал наваристый бульон, распространяя вокруг соблазнительный аромат, который смешивался с вонью разлагающихся трупов.

Глава шестая

Конан продвинулся еще выше, взбираясь на дерево. Сейчас он находился на высоте замковой башни над зеленым морем джунглей. Сук раскачивался и слегка потрескивал под его тяжестью.

Конан продвинулся еще на одну длину руки. Сук начал изгибаться. В потрескивании стали слышаться зловещие нотки, будто скрипели несмазанные петли гробницы на давно покинутом кладбище.

Конан прикинул, что с того места, где он находится, он мало что может увидеть. Подумал он и о том, что после падения он увидит еще меньше, если вообще увидит что-нибудь и когда-нибудь.

Если он погибнет так по-дурацки, Бэлит вряд ли примет его с распростертыми объятиями. Так может погибнуть только мальчишка. Кстати, о мальчишках…

— Говинду!

— Я здесь, Конан!

— Где — здесь?

— На самом большом суку… Э… Я думаю, на противоположной стороне дерева.

Для Конана это прозвучало так, будто парень находился на землях соседнего племени. Однако дерево, на которое они влезли, и в самом деле было громадным. Кроме того, киммериец привык к большим пространствам на суше и на море. А у джунглей было колдовское свойство превращать звук треснувшего под ногой сучка или упавшей капли воды в нечто загадочное и непривычное. И расстояние здесь совершенно невозможно определить по звуку. За это Конан не слишком жаловал джунгли. Но, в конце концов, настоящий мужчина должен сносить любые тяготы и приспосабливаться к самым жутким условиям. Сметливый киммериец мало-помалу научился ориентироваться в этих лесных краях.

— Ты ясно видишь?

— Да.

— Что ты видишь?

— Вершины всех деревьев в мире, небо, обещающее дождь, и много птиц.

— Какие-нибудь диковинные среди них есть?

Конан почти услышал, как парнишка пожал плечами, прежде чем ответить.

— Есть много, которых я не знаю. Некоторые так далеко, что невозможно определить их породу. Кроме того, я ведь не знаю всех птиц, которые водятся в джунглях.

— Ты видишь зорче, чем некоторые воины, которые в два раза старше тебя, Говинду. Я говорю тебе, потому что у тебя достает знаний понимать, что ты чего-то не знаешь.

— Это важно?

— Важно только в том случае, если ты собираешься прожить дважды по столько, сколько уже прожил, парень.

Говинду хихикнул. Затем киммериец услышал:

— Полезешь выше, ко мне, Конан?

— Если я сделаю это, то следующее, что ты услышишь, будет шлепок моего тела о землю. Я разлечусь, как гнилой арбуз.

— Скажи мне, когда соберешься падать, Конан. Я хочу посмотреть.

— Твой отец говорил, что когда-нибудь я пожалею, что спас тебя. Я начинаю понимать мудрость твоего отца.

Находясь в безопасности на другой стороне дерева, Говинду издал непристойный звук. Затем он расхохотался, и киммериец рассудил, что парнишка, похоже, вновь приступил к наблюдению за джунглями сверху.