Быстрым движением варвар поднял согнутую ногу — это прием он часто применял в детстве — и упер лодыжку в шею чудовища. Резкий толчок — и демон опрокинулся на спину. Конан оседлал бесформенную тушу, удерживая корявые руки с ужасными когтями. На какой-то момент наступило равновесие. Конан не мог схватить лежащий рядом меч — отпустить лапы демона, значит, получить смертельные раны от его страшных когтей; а демон не мог пошевелиться — настолько сильной оказалась хватка киммерийца.
И тут перед глазами противников мелькнула маленькая рука, полыхнуло холодным светом лезвие кинжала, и несколько глубоких ран на шее демона заставили потускнеть горящие желтые глаза.
Конан с отвращением ощущал судороги издыхающего чудовища, но разжал пальцы только после того, как демон, издав последний предсмертный рёв, наконец, затих и обмяк.
Некоторое время друзья молча разглядывали мертвое чудовище.
— Хороший у тебя кинжал… — пробормотал, наконец, Конан.
— И это вся твоя благодарность?! — возмущенно вскричал Хепат.
— Ты же мой оруженосец! Оруженосец просто обязан помогать своему господину… а уж другу — тем более!
* * *
С первыми лучами солнца друзья засобирались в обратный путь. Мертвое тело демона за несколько часов успело основательно разложиться и смердело так, что находиться около пещеры стало невозможно.
— Почему же он так быстро протух? — плевался Хепат.
— Тело, это, я думаю, было очень старым. Кто знает, сколько ему тысяч лет… И как только душа демона покинула его…
Конан не договорил. Он заметил, что в глазах мертвого чудовища уже копошатся черви.
— Интересно, где она сейчас — душа демона? — не унимался Хепат.
— В другом мире, надо думать, — проворчал Конан.
Он в последний раз окинул взором площадку перед пещерой — не забыли ли чего — и вскочил в седло. Поддавшись неожиданно нахлынувшей радости от победы над демоном, от ощущения бурлящей в мышцах силы, Конан поднял жеребца на дыбы и весело рассмеялся. Затем пустил коня рысью вниз по тропе. Хепат на верблюде затрусил следом.
И вновь дорога вела себя странно. Горы за спиной исчезли незаметно, хотя Хепат то и дело оглядывался, пытаясь не упустить момент… И вот — опять… Только что громоздились позади мрачные вершины… и растворились в жарком мареве за один миг. Скоро на горизонте показался алмазный дворец.
Конан резко остановил коня.
— Мне кажется, что ты давно хочешь проведать одного знакомого. Ты с ним недавно подружился…
Хепат недоуменно смотрел на друга. О чем он говорит?! Конан невозмутимо продолжал:
— Помнишь? Огромный наемник, которому ты спас жизнь — не позволил мне нанести последний удар!
— Ну, да… помню… — забормотал гном. — Но я… не собирался…
— Ты собирался! — многозначительно перебил друга Конан, глянув на прозрачный дворец.
Хепат, наконец, начал что-то понимать. Ну да, конечно, если Конан победит Аскеледона — еще останется его небольшая армия… Слуги, рабы… Нужно привести наемников… Но где их искать?
— Да, нужно бы мне навестить друга, — громко проговорил гном. Если демон проделывает такие шутки с дорогой, он вполне может слышать, о чем они разговаривают.
— Если поедешь прямо на юг, то не заблудишься! А завтра, думаю, ты вернешься. Смотри, сильно не напивайся! — усмехнувшись, Конан тронул коня и уже через минуту его силуэт едва виднелся в колыхании марева.
Гном потянул уздечку и нацелил морду верблюда строго на юг.
— Я даже не знаю, что это за страна, — бормотал он себе под нос, понукая ленивого верблюда.
Где искать командира наемников или того, кто им платит? Да, именно! Нужно найти того, кто сказал Конану: «Моя армия в твоем распоряжении»… И следует поспешить — вероятно, бой с демоном произойдет уже завтра!
* * *
Конан, вернувшись в алмазный замок, не был допущен к демону. Прекрасные полуобнаженные рабыни увели его в зал, в центре которого находился бассейн с прозрачной, родниковой водой. Бриллиантовые вазы по углам курились ароматными дымами. На разные голоса играли невидимые свирели. Танцовщицы кружились в завораживающем танце…
И на утомленного киммерийца снизошел покой. Погрузившись в бассейн, он позволил нежным рукам служанок омыть свое уставшее тело, удивляясь их легким, порхающим прикосновениям.
Затем, осторожно взяв за руки, его вывели из бассейна и уложили на широкую лежанку. Несколько искусниц стали делать массаж. Его переворачивали то на живот, то на спину. Мягкие ладони, медленные, плавные, почти ритуальные движения…
Конан чувствовал, как расслабляются мышцы, как приятная теплота разливается по телу, он полностью отдался во власть прекрасных дев, казавшихся ему феями из детских сказок. Киммериец закрыл глаза, и постепенно дыхание его стало спокойным и незаметным. Так хорошо Конан не чувствовал себя, пожалуй, никогда.
Он неподвижно лежал на прозрачной скамье, ему шептали:
«Слушай музыку, она прекрасна», — и он слушал, он был очарован переливами свирелей.
Ему шептали:
«Почувствуй прикосновения наших ладоней, они теплые, нежные», — и он ощущал всю прелесть нежных ручек, ласкающих его тело.
Ему шептали:
«Внимай только нашим голосам, забудь обо всем. Ты слышишь только нас, только наш шепот. Ты слышишь нас, и тебе хорошо. Ты отдыхаешь, ты расслаблен, ты дышишь спокойно, медленно… тебе хорошо, как никогда… отдых… расслабление… сон… хорошо… все хорошо… ты отдыхаешь… ты спишь…»
