Конь бледный еврея Бейлиса - [2]

...Автомобиль у перрона, и флигель-адъютант:

- Ваше превосходительство, Государь ожидает.

Ехать недолго, несколько улиц с островерхими дачами и башенками, и вот он, Александровский, резиденция Царя. Часовые у ворот сделали "на караул", автомобиль подъехал к колончатому крыльцу, адъютант вежливо, но совсем независимо (он служит "лично" Государю и больше никому) распахнул дверцу, пошел впереди, указывая дорогу. Делать этого не нужно, дорогу знал, но есть ритуал, его не нарушают никогда.

Коридор пуст, дверь направо - кабинет Царя, сколько раз бывал на докладах... Императора еще нет, но - сейчас войдет и протянет руку: "Здравствуйте, Петр Аркадьевич".

Вот он... Бледен, мешочки под глазами, улыбается дружественно, рука ощущает крепкое, мужское пожатие. Взгляд спокоен, доброжелателен: "Здравствуйте, Петр Аркадьевич, надеюсь, добрался хорошо?" - "Вполне, Государь, благодарю". Теперь нужно подождать, пока он задаст первый вопрос.

- Вы получили мою записку, я полагаю, что сказал все и сказал вполне недвусмысленно. Ваша политика, ваше дело - есть дело укрепления России. Я желал бы услышать ваши соображения.

- Слушаюсь... - помедлил. Все же трудно резать правду-матку, хотя сбоя никогда не давал и всегда говорил то, что думал. Но вряд ли ему будет приятно. Вряд ли... - Ваше Величество, кризис возник из-за того, что свобода многими понимается ложно...

- Как же? Это интересно... - Глаз не отводит, ни малейшей иронии.

Тогда - ладно. Начнем.

- Государь, говорят, что только тогда, когда в ресторанах всегда можно будет найти свободный столик, а на оперетку не надобно будет записываться только тогда будет торжествовать личный интерес, а это и есть свобода, Ваше Величество!

- В самом деле? Но это слишком узкое понимание. Я надеюсь, что вы, Петр Аркадьевич, исповедуете другое. Благоволите изложить.

- Хорошо. (Итак - вперед, и - что Бог даст.) Первое. Рабы были освобождены на сто лет позже, нежели следовало. Отсюда - социализм, община, рабство неизбывное, его удастся вылечить очень и очень не скоро, Государь...

- Согласен. Что вы предлагаете?

- Отпустить Финляндию. Да, у них все признаки самостоятельности: правительство, денежная и судебная системы, полиция и суд. Так. Но они Великое княжество. Это надобно устранить. Теперь Польша. К 1920 году она должна стать полностью независимой. Для соблюдения русских интересов необходимо принять закон о земствах, дать земства в Западный край... усмехнулся.- Ваше Величество, мы называем Польшу Привисленским краем, Западным краем, но ведь она все равно - Польша, Речь Посполитая. Земства сохранят в русском владении многие земли...

- Я согласен и с этим. Но разве это - все? - улыбнулся, давая понять, что скрывать не следует, что готов выслушать самое страшное...

- Я долго колебался, долго размышлял. Я говорю о евреях.

Царь нервно сомкнул ладони, хрустнул пальцами. Видно было, что слово произнесенное режет слух. Но - промолчал, и Столыпин продолжал:

- Я взвесил все: участие евреев в революции, их значительную роль в ней. Участие в партийном терроре. Вэкспроприациях. Стремление еврейского капитала вытеснить русский. Овладеть фабриками и заводами.

- Вы знаете мое мнение. Евреи мои поданные, это так. Но я желал бы, чтобы мои отношения с ними этим и исчерпывались. Тем не менее я готов выслушать вас.

- Евреи не имеют права жительства. Черта оседлости будоражит умы в Европе и Америке...

- Это имеет значение?

- Несомненно. Обогнав нас намного, там считают, что все наши несовершенства именно в прискорбном отношении к евреям. От неравенства евреев перед законом- в том числе. Теперь о недвижимости. Они не имеют права ее приобретать.

Император подошел к окну и с интересом начал разглядывать строй меняющегося караула. Сказал, не оборачиваясь:

- Значит, вы и я - мы станем как евреи? Все одинаковы?

- Господь говорит: несть еллин, ни иудей, но все и во всем - Христос, Ваше Величество. Мы запрещаем евреям служить по государственной службе. Наконец, три процента при приеме в высшие учебные заведения. Вряд ли это справедливо...

- Это верно. Но что мешает евреям принять православие, веру истинную и все их неурядицы разом кончатся? Вот, Перетц служил у деда статс-секретарем. А Геккельман заведует у вас в департаменте заграничной агентурой. Кажется, просто и ясно... Помнится, он Авраам?

- От веры предков отказываются только ловкачи и невежды, Ваше Величество. Геккельман теперь Гартинг, и не Авраам, а Аркадий...

- Они все ловкачи. Ну, правда, отнюдь не невежды... Тем не менее вы настаиваете? Петр Аркадьевич, они повсюду пролезают безо всяких прав.

- Настаиваю, Ваше Величество. Будущее России - в свободе всех и равенстве перед законом. Не о том ли дана вами Конституция 17 октября?

- Манифест, Петр Аркадьевич. Манифест. Но тем не менее я обещаю подумать. В том, что вы говорили, есть резон. Конечно, с точки зрения преданных нам... - тронул значок Союза русского народа слева, под карманом кителя, - все это нонсенс, опасный притом, но мы должны быть выше усредненного мнения. Я подумаю...

Столыпин наклонил голову и, четко повернувшись на каблуках, ушел. И сразу же по деревянной лестнице, что была слева от входа, спустилась Александра Федоровна.