Кому в раю жить хорошо... - [10]

Лука: «То были Магдалина Мария, и Иоанна, и МАРИЯ, Иакова, и другие с ними, которые сказали о сем Апостолам.»

Если МАРИЯ — МАТЬ Иакова, (а Иоанн его брат и одновременно, племенник Йеси) — то выходит, и МАТЬ ИОАННА?

Подтверждение сему найдем в деяниях: «И, осмотревшись, пришел к дому МАРИИ, МАТЕРИ ИОАННА, называемого МАРКОМ, где многие собрались и молились»

Из чего следует, что ИОАНН, который МАРК, и ИОАНН, который ПЛЕМЯНИК — одно и то же лицо. МАРИЯ, названная в честь матери Йеси, что было обычным явлением (например, в честь отца Иосифа назвали одного из братьев: Иосий), была МАТЕРЬЮ Иакова и ИОАННА и СЕСТРОЙ Йеси. И получается, Иоанн-Марк не пятая вода на киселе, а тот самый, из числа двенадцати, прославляющий дядю. В то время, как прочие ученики оставались в относительном неведении, Иоанн и Иаков (два племянника) и Петр (Симон, у которого часто гостил Йеся) были посвящаемы во все тайные дела, когда Йеся творил свои «чудеса». А если вспомнить, что братьев Йеси звали: Иаков, Иосий, Иуда и Симон — то встает вопрос, не тот ли это Симон, который Петр, многими деяниями прославляющий братца?

А доказательства, опять же, вот они, налицо!

Он всегда Симона Петра, который женат на сестре Андрея и живет с ними в одном доме, называет Ионин сын, после того, как тот сравнивает его с Иоанном Крестителем, изначально невзлюбив папашу Иосифа: «блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах»

— Или сравнивая с пророком Ионой, который его восхищал, — вставил Борзеевич. — Он тоже мечтал отправить на тот свет целый город. Но тот, лишь вразумлял Бога, который сказал, а не сделал, и не искал людям смерти сам.

— А с чего бы ему рассвирепеть на папашу Симона Петра?! И дело-то, получается, семейное! А свидетельствуют не кто иной, как близкий родственник! И о родственниках, с которыми был в сговоре! Прославляли в народе одни, привлекая публику, а чудеса творили эти четверо.

Жила-была семейка вампиров. Многодетная. Пять братьев и энное количество сестер. Про аборты матушка слухом не слыхивала. И многие тайны были известны им, ибо дядя-священник взрастил благочестивую деву при монастыре, испытывая к ней совсем не отчие чувства. Внезапно обнаруживается их связь… Во чтобы-то ни стало, любимую племянницу приходится выдавать замуж, но как? И открывает дядя племяннице тайное слово, коим можно человека уловить в сети — и прибирают к рукам Иосифа, человека простодушного и ущемленного, которого до конца дней никто за человека не считал. Обычно так и бывает с присушенными людьми, душа которых умерла, имея на себе Проклятие и не имея Зова. Душа не благословляет его.

А тут раз, объявляют перепись населения, и Иосиф, как законопослушный гражданин, отправляется в Вифлеем с беременной женою, чтобы подтвердить новую ячейку общества.

В гостинице мест нет, остановились в поле в сарае для скота, недалеко от места, где пастухи пасут в ночное стадо. Слышат крики роженицы, удивляются — любознательно интересуются, восторгаясь младенцем. Естественно, сообщают властям, чтобы роженице освободили место в гостинице. Любой на их месте сделал бы так же.

Проходит время.

Естественно, родня участвует в воспитании многих детей Марии. В том числе и дядя-священник, который знает, что Йеся его сын. И возможно, даже готовит его принять сан, хотя сынок умом не блещет, едва освоив профессию плотника, к которой душа не лежит: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? И соблазнялись о Нем.»

— Это что же, не Иосиф был плотником, а сам Йеся?! — изумилась Манька.

— Манька, ты святые писания как читала, одним глазом?! Вот именно! Племяннику виднее! Ясно уже, Матфея всерьез можно не воспринимать, ему столько песен напели, а он во все верил! Это ж каким наивным надо быть?! Но мытарь, что с него возьмешь! Да и тот ли это был Матфей, который видел Йесю своими глазами?!

Если тот, как же не помнит, где встретил Йесю? Двое, и Лука, и Иоанн (Марк), который был племянником и сопровождал дядю повсюду, назвали встреченного у сбора пошлин мытаря Левием, прозванного Фаддеем, высмеивая Матфея, который почему-то обозначил на том месте себя? Если он себя не помнил, откуда ему было знать, Иосиф был плотником, или сам Йеся… Звезды человека умнее не делают! Опираться мы будем на свидетельства Иоанна, который остается единственным свидетелем, ибо Лука такая же пятая вода на киселе.

И тут мученик вспоминает все, чему учил его дядя-отец. Но одному ни Проклятия, ни Зова не наложить — и он объединятся со своим братом и племянниками. И не удивительно, если откроется, что Иуда, четырнадцатый апостол (Иуду Искариота заменил еще один Матфей), который внезапно появляется и исчезает, возможно, тоже племянник Йеси, ибо брат Иакова, или брат, ибо одного из братьев Йеси зовут Иаков. И где-то мыслится один — брат Йеси, а где-то другой — племянник. Кого они еще могли поставить над паствой, которая наплодилась? Не чужого же! Истинно наставники…

Таких мудрых просветленных пруд пруди.

— А что же, Святые Отцы дураки совсем? — Манька внезапно осознала, что мысли ее текут совсем не в ту сторону, в какую направлял их Дьявол.