Кому бесславие, кому бессмертие - [8]

Шрифт
Интервал

— Степан Михайлович, я не буду участвовать в конференции, — сказал он и лаконично рассказал о том, что произошло с ним, и о том, что он собирается предпринять.

В трубке воцарилась долгая пауза. Потом профессор откашлялся и произнес:

— Вы никому не звонили, кроме меня?

— Нет, — ответил Антон.

— И правильно. И не надо. Вряд ли ваши друзья смогут вам сейчас помочь, даже если захотят. Но все же надо разобраться… все выяснить. Знаете, Антон, я считаю, что вам пока рано уезжать неведомо куда. Ну, где вы сейчас пристроитесь? На дворе зима… Я бы предложил вам вот что: поживите пока у меня на даче. Там сейчас нет никого. Перезимуете, а дальше — видно будет. Мне же, старику, бояться нечего. К тому же я теперь лауреат. Главное, что вы будете чувствовать там себя в безопасности. О нашем разговоре никто не узнает. А я постараюсь все выяснить относительно вас. Есть у меня кое-кто наверху. Они должны помочь, особенно теперь, с учетом моих регалий.

— Я не могу рисковать вашим благополучием, Степан Михайлович, — неуверенно произнес Антон.

— Ерунда. Я же говорю — мне нечего бояться. А вам нельзя так скоропалительно все решать. Вы же не рецидивист, чтобы всю жизнь скрываться по лесам да подвалам. Все. Даже не спорьте со мной! Немедленно берите вещи и поезжайте на дачу. Электричкой до станции, а там пешком недалеко. Вы знаете, где лежит ключ. Затопите печку. А я приеду к вам позже, и мы все обсудим. Вы слышите меня, Антон?

— Да, — ответил Антон, понимая, что это действительно самое разумное из того, что можно сейчас предпринять. — Спасибо вам.

Он положил трубку и надел пальто. На выходе, окинув последним взглядом квартиру, Антон неожиданно для себя отметил, что у него почему-то нет страха перед будущим.

С трудом, по колено в снегу, Антон добрел до дачи, нащупал над косяком ключ и открыл дверь. В доме было холодно. Скромная обстановка гостиной уже ничем не напоминала ту, что была в новогоднюю ночь. Он бросил вещи, натаскал дров и сразу же затопил голландку. Постепенно стал нагреваться весь дом!

Антон снял пальто и принялся обустраиваться в своем новом жилище — выложил в буфет купленные по дороге продукты, вытряхнул и перестелил постель.

Четыре бревенчатые стены гостиной и еще две комнаты — вот его новый мирок, в котором предстоит в тревоге и безделье провести множество серых, длинных, как ожидание, дней.

Антон осмотрел дом и вошел в кабинет профессора. Господи — сколько книг! Вся комната в стеллажах, которые забиты до отказа, — стопки научных журналов, собрания старинных изданий в солидных кожаных переплетах, книги на немецком, французском и английском языках. Они были натыканы между полок, лежали стопками на полу, по углам на письменном столе и стульях. Одна из нижних полок покосилась, и под нее был подсунут толстый красный томик. Антон отыскал молоток с гвоздями и приколотил полку. Потом вытащил книгу и с удивлением увидел, что это был довольно свежий — тысяча девятьсот тридцать девятого года — «Историко-революционный календарь». Портрет Сталина на первой странице был основательно помят. Хорошо, что этого не видели другие сослуживцы профессора. Антон хотел было разгладить вождя, но передумал и с пренебрежением сунул календарь за стопку журналов.

На столе были разбросаны отточенные гусиные перья — одна из причуд старика и множество исписанных, с исправлениями, листов.

В это мгновение Антон вспомнил про письмо, взятое им в кабинете следователя. Как же он мог забыть про него? Он быстро вернулся в гостиную, достал из кармана пальто злополучный конверт и вынул из него сложенный вдвое исписанный тетрадный лист.

Он дважды перечитал этот текст — текст, который своим содержанием поверг его в невероятное изумление.

«Здравствуйте, уважаемый Михаил Алексеевич!

Я еще не знаю, как дойдет до Вас это письмо — обыкновенной почтой или со случайным нарочным, но понимаю, что в обоих случаях рискую не столько я сам, сколько подставляю под удар и Вас. Но у меня, к сожалению, нет другой возможности связаться с Вами. Обстоятельства вынуждают меня немедленно уехать, и я не знаю даже приблизительных сроков своего возвращения, если оно состоится вообще.

Я обращаюсь к Вам за помощью по просьбе «Филина» — Вы, конечно же, поняли, о ком я говорю. Учитывая Ваши старые теплые отношения с ним, заслуги перед Родиной и хорошие связи в центре, «Ф» уверен в положительном результате, если, конечно же, Вам удастся полностью использовать свои возможности.

Суть дела состоит в следующем.

Последние годы «Ф» является резидентом в «секторе» № 1, обслуживая одно из второстепенных направлений. Им была проведена работа, которая, по его мнению, имеет важнейшее значение как для объективной оценки возможностей противника, так и для контрработы.

А именно: «Ф» собрал множество подтверждений тому, что высшие руководители «сектора» для достижения своих геополитических целей делают огромную ставку на всестороннее изучение и использование оккультных наук. Данный факт известен нашему руководству, но, по мнению «Ф», оно до сих пор не придает ему должного значения. В настоящее время им собрана информация о высокой результативности и многообещающих перспективах этой работы.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Спасти Париж и умереть

18 августа 1944 года «Свободная Франция» возглавила восстание против гитлеровской оккупации, и через несколько дней Париж был освобожден, немецко-фашистские войска капитулировали. Шарль де Голь с триумфом вошел во власть, и вся Франция со слезами на глазах пела вместе с великой Эдит Пиаф Гимн Свободы… Но это все будет потом. А пока советский разведчик Иван Денисов, известный среди приближенных к Гиммлеру как штандартенфюрер СС Курт Мейер, отправляется в оккупированную Францию выполнять особо важное задание Центра – спасти Париж от уничтожения и поддержать восстание.


Триумф воли

В конце войны Мурманск стал головной болью Вермахта. Ведь через морские ворота города страны-союзники поставляли СССР сырье для производства вооружения. Гитлер лично приказал использовать для уничтожения порта новейшее оружие «ФАУ-2». Для проведения сверхсекретной операции привлекли лучших людей Германии – штандартенфюрера СС Курта Меера, изобретателя «ФАУ-2» Вернера фон Брауна и даже знаменитого кинорежиссера Лени Рифеншталь, ведь подготовку операции проводили под видом съемок нового фильма «Триумф воли-2».