Комсомольский патруль - [3]
В штабе я оставил за себя Болтова. Может быть, это мое решение было и правильным, но все же оно помешало мне увидеть всю картину рейда. Сменяясь, как в калейдоскопе, передо мной весь вечер мелькали лица, жесты, сцены, выплывали слова и поступки, связать которые в одно целое я сумел лишь спустя довольно долгое время.
Но все же с азами я познакомился довольно подробно и одну истину осознал быстро. Главное в работе групп — это дисциплина и уверенность в правоте нашего большого дела.
Из этого рейда мне особенно запомнились три эпизода.
Вот шестеро развязных молодых людей и две девицы остановились у кинотеатра. Таких компаний здесь несколько, но эти молодые люди отличаются гипертрофированными прическами с коками на темечке, старательно подбритыми шеями и бакенбардами-колбасками на висках, которые делают их и без того хилые лица еще худосочнее. Прически девиц из этой компании тоже необычны: волосы туго перетянуты только на затылке и неопрятно висят расплетенными конскими хвостами чуть ли не до самого пояса. Уродливо, но зато новая заграничная мода. Расцветка одежды у всех без исключения рассчитана, вероятно, на дальтоников. Преобладают тона желтые, синие, красные в клеточку. Компания модников усиленно веселится, смех и плоские шуточки не умолкают.
— Леди, — говорит один из молодых людей, доставая из кармана новенький пакетик американской жевательной резинки «чуингвам» и нарочито медленно распечатывая его, ожидая, пока утихнет смех и компания приготовится слушать. Чувствуется, что он привык говорить в тишине и вообще претендует на руководящую роль.
Я уже не раз видел таких «поборников моды», но впервые детально разглядываю лишь этого: надо же нам понять этих людей, понять, чтобы с ними бороться. По-моему, этот из сорта кривляк, надевающих на себя маску неверия и скуки. В мире это не ново.
То, что он длиннонос, длинноног и немного полнее других своих товарищей, я запоминаю просто так — может, когда-нибудь придется еще раз встретиться, — а вот выражение его лица с вечно кривой, цинично-брезгливой улыбкой, кажется, типично для такого рода претендентов на оригинальность.
Одет он почему-то в серо-зелено-рыжую клетчатую куртку канадского лесоруба с тесемочками и деревяшками вместо пуговиц, в светло-желтые измятые бархатные штаны.
— Леди, — повторяет он, дождавшись, наконец, внимания. — Обратите свои взгляды вон на того немолодого уже, но достойного мистера в сапогах с высокими голенищами. Стильный предок, не правда ли? Судя по сапогам, его, наверное, зовут Иваном.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — раздается дружный щебечущий хохоток, хотя ничего остроумного не сказано.
Пожилой мужчина, о котором идет речь, стоит всего в трех-четырех шагах от компании, но говорят они так громко, будто он от них за версту. Молодой хам в канадской куртке явно задался целью разозлить мужчину и заставить его обернуться. Кроме того, ему хочется обратить на себя внимание еще нескольких «шикарных» парней и девиц, которые, сбившись в кучку, вертятся у кинотеатра. Это ему удается. Те постепенно умолкают и, выжидательно улыбаясь, начинают прислушиваться. Еще бы, предстоит волнующее зрелище — травля.
Пожилой человек оборачивается.
— Правильно, меня зовут Иваном, — говорит он. — А тебя как? Песиком? А отца твоего как? Эх ты, бутафория, эрзац-человек!
— Не сердись, отец, — вдруг вмешивается в разговор стоящий рядом рабочий парень, — сейчас мы им разъясним, что Иван не такое уж плохое имя. Ребята, пригласим «иностранца» в штаб?
До меня, наконец, доходит, что рабочий парень — командир одной из наших групп комсомольского патруля. Вот и группа около него. Странно, что я сразу не заметил. Впрочем, ведь это же здорово! В этом весь секрет! Каждый прохожий может оказаться патрулем. Постоянная угроза такой неожиданности заставит любого хулигана всегда быть начеку. Ну, скоро они это поймут. Поймут, голубчики!
А пока я раздумываю, группа делает промах, и дело оборачивается не в нашу пользу. Вместо того чтобы по приказу командира вести «остряка» в штаб и там разбираться, ребята тут же на месте затевают обсуждение нахального поведения стиляги. Командир группы пытается остановить ребят, но они горячатся. Дисциплины нет, командира не слушают. Красные от гнева заводские ребята наседают на длинноногого забияку в канадке.
— Нет, ты скажи, кто тебе дал право издеваться над чужим именем, а? Глумиться над пожилым человеком?
— Так для тебя Иван плохо? А сам ты кто? Чарли, Джон, Реджинальд? Чарли, фь-ю, фь-ю!
— Эй, стиляга, а сало ты русское любишь? И хлеб тоже?
— Если ты, крыса в бархате, пришел сюда хулиганить, мы тебя живо отучим!
Я хмурюсь. Хотя все это говорится вполголоса, но похоже на уличную ссору, а не на отповедь. Правда, ребята очень обозлены. И вдруг я понимаю, что парню в канадке только и нужно было, чтобы ребята вышли из себя. Ведь он нахал. Как ему и положено, он сначала испугался, но, увидев, что его никуда не ведут и ничего с ним не делают, он вдруг без всякого стеснения начинает громко кричать:
— Граждане, помогите! Граждане, обратите внимание!
Быстро собирается толпа. Сразу же раздаются возгласы:
