Компьютерра, 2008 № 40 (756) - [13]
Приступая к работе над темой, мы исходили из того, что "Роснано" основывает свою деятельность на старых добрых легендах о будущем нанотехнологий, однако при ближайшем рассмотрении российский подход оказался куда более прагматичным и приземленным. Это не означает, что такой подход является единственно верным или самым эффективным, но привычные мифы оказались для "Роснано" скорее помехой, потому что публика ждала чудес, а единственное чудо, на которое теоретически способны российские энтузиасты нанотехнологий, - это чудо экономическое. Это тоже - как любая недостигнутая цель - пока еще миф, но если не верить в то, что у тебя что-нибудь получится, у тебя точно ничего не выйдет. Впрочем, у экономического мифа есть и существенный недостаток - он в целом вдохновляет гораздо слабее, чем, скажем, молекулярные ассемблеры. Однако благодаря жесткому экономическому подходу, инициативы "Роснано" почти лишены мистической составляющей, которая во все века привлекала прежде всего жуликов всех мастей. Изначально мы были настроены крайне критически - любой человек, читающий газеты, может предположить, с каким энтузиазмом слетаются на государственные деньги предприимчивые люди, - но в процессе работы над текстами пришли (по крайней мере, я пришел) к выводу, что подход "Роснано", возможно, самый безопасный. Он, конечно, не исключает, но сводит возможность нецелевого расходования средств к минимуму. По крайней мере, пытается свести.
Пока мы ваяли тему номера (в основу этих материалов положены неоднократные встречи руководства "Роснано" с прессой, поездки Александра Бумагина с делегацией "Роснано" и интервью, которое дал журналу Леонид Меламед), в руководстве госкорпорации произошли изменения. На место Меламеда пришел его бывший начальник по РАО ЕЭС Анатолий Чубайс (сейчас Леонид Меламед - член Наблюдательного совета корпорации). Еще более значительные перемены произошли в экономике. Если год назад, во время запуска "Роснано" (тогда еще "Роснанотеха"), еще можно было вообразить очередь очарованных инвесторов, которые устали покупать недвижимость и готовы вложиться на долгий срок, то сегодня делать такие прогнозы вряд ли кто решится. Как повлияет кризис на инвестиционную активность, пока непонятно. Мы сознательно отказались от внесения в тексты актуальных изменений, потому что, во-первых, неизвестно, что именно и как изменять, а во-вторых, эта тема рассказывает главным образом про первый год существования "Роснано", и события, описанные в ней, не отменяются ни сменой экономического климата, ни кадровыми перестановками. Вполне возможно, что принципы, заложенные в основу российского нанотехнологического двигателя, останутся в неприкосновенности, но даже если на смену им придут другие, говорить об изменениях пока рано. В самом "Роснано" перемены пока свелись к тому, что к гендиректору теперь нельзя зайти побеседовать без предварительной договоренности. К Меламеду, говорят, заходили.
Кроме того, мы постарались не касаться таких чувствительных материй, как соперничество между разными институтами развития (а оно есть, в том числе и в сфере нанотехнологий), и постарались ограничиться описанием, предоставив делать выводы читателю. Впрочем, один вывод, как нам кажется, очевиден. Не боги горшки обжигают. Но и не черти. Что касается танцующих ангелов, то здесь мнения расходятся.
Нано небесное
Автор: Владимир Гуриев
В начале было слово. Даже не слово, а почти три с половиной тысячи слов, принявших форму федерального закона "О Российской корпорации нанотехнологий". Однако этот документ описывал деятельность будущей корпорации лишь в самых общих чертах, и служил для нано-первопроходцев не инструкцией по применению, а, в лучшем случае, источником вдохновения. Государство пообещало денег и четко дало понять, что хотело бы когда-нибудь увидеть результаты этой деятельности (не уточняя при этом, как достигнуть этих результатов, и каких именно результатов оно ожидает), после чего отошло на задний план. Седьмого сентября прошлого года в корпорации числился единственный сотрудник, он же генеральный директор. Через две недели у единственного сотрудника появилась печать.
Сотрудники "Роснано", заставшие изначальные времена, вспоминают, что критерии эффективности собственной работы им пришлось изобретать самостоятельно, на ходу. Именно тогда родилась присказка "Нано оно нам или не нано", которая озвучивается на каждой встрече с журналистами, правда, чем дальше, тем в голосе энтузиазма меньше - любая, даже самая удачная шутка, приедается, если ее повторять слишком часто. Впрочем, присказкой дело не ограничивается - сегодня корпорация умеет не только отбрасывать неинтересные ей проекты, но и оценивать собственную эффективность. Другими словами, это некоммерческая организация, на словах отрицающая свою бизнес-направленность, но изнутри во многом устроенная по образу и подобию коммерческих компаний[В юридическом смысле "Роснано" не является некоммерческой организацией, так как по сути выведена из-под действия закона "О некоммерческих организациях". Кроме того, корпорация выведена из-под действия закона "О банкротстве".]. Многие из взятых на вооружение руководством "Роснано" индикаторов пока бессмысленны - очевидно, что KPI (который в "Роснано" рассчитывается как процент привлеченных средств, умноженный на объем инвестирования) и даже введенное самоограничение на операционные расходы (на себя "Роснано" может тратить не больше 1,3 процента от общего объема инвестиций[По закону, не более десяти процентов.]) в этом году не достигнут заданных значений, этот год - установочный. Подвергся коррекции и самый главный индикатор - если изначально разговор шел о триллионных продажах, то уже в марте, за десять дней до начала приема инвестиционных проектов первый вице-премьер Сергей Иванов сказал, что к 2015 году "объем продаж российской продукции наноиндустрии составит около 900 миллиардов рублей", что, по ожиданиям, составит три процента от мирового рынка.
