Компромат на президента - [30]

Первая же машина притормозила, чтобы подвезти туриста. Вскоре автомобиль вынужден был остановиться: впереди, у самого въезда в тоннель, случился затор. Сверкали полицейские мигалки. К городу неслась машина «Скорой помощи», увозя раненого охранника. Через полчаса дорогу освободили. Клим абсолютно безразличным взглядом скользнул по разбитому джипу, возле которого подавленный Порфирьев при помощи компьютерщика Антона давал показания полиции.

– Русская мафия, – сказал шофер, – даже сюда добрались. Раньше их только в Австрии слышно было. Разборки, – добавил он уже вошедшее в газетный обиход русское слово.

– Разборки? – переспросил Бондарев, пожимая плечами. – Что это такое?

Водитель принялся объяснять непонятливому пассажиру-немцу, что такое бандитские разборки. Клим Бондарев еле сдерживал улыбку, понимая, насколько далеки представления швейцарцев от реальностей российской жизни.

Глава 7

Оба джипа со швейцарскими номерами, принадлежавшие Хайновскому, стояли во внутреннем дворике цюрихского особняка. Рядом стоял лимузин, который прибыл из аэропорта почти сразу после приземления самолета. В Швейцарии Хайновский находился совсем недолго, а столько всего уже успело случиться!

Михаил Изидорович нервно барабанил пальцами по спинке переднего сиденья. Порфирьев боялся вздохнуть. Он прокололся так сильно, как никогда ни на госслужбе, ни на службе у олигарха.

– Черт… – произнес Михаил Изидорович, ни к кому не обращаясь.

Порфирьев позволил себе пошевелиться.

– Чертова баба, все случилось из-за нее, – внятно сказал олигарх и звонко щелкнул пальцами. – Чего сидим?

Порфирьев с готовностью выбрался из машины и распахнул дверцу перед своим боссом. Хайновский стоял на бетонных плитках, запрокинув голову, смотрел в затянутое серыми тучами небо. Начальник охраны осторожно глянул вверх, чтобы узнать, а что же так заинтересовало хозяина. Но ничего особенного в заграничном небе не было – облака да пара гонявшихся друг за другом птиц.

– Ты говорил, что все предусмотрел, – зловеще произнес Михаил Изидорович.

– Всего не предусмотришь, – честно признался Николай Порфирьев.

– Я подумаю… – Михаил Изидорович повел рукой, отстранил начальника охраны и двинулся к крыльцу черного входа.

Он неверной походкой поднялся на невысокую лестницу и скрылся за дверью. Охранники переглянулись. Порфирьев решил никому из своих ребят не выговаривать за случившееся – сам виноват. Хайновский тем временем уже сбросил плащ на пол и прошел наверх. На втором этаже в небольшой спальне он присел возле бара и прошелся пальцами по горлышкам бутылок. Последнее время олигарх пил мало, придерживаясь золотого правила, что пить можно только тогда, когда тебе хорошо, если же плохо, к спиртному лучше не прикасаться.

«Виски, – хотелось того, что покрепче, о золотом правиле Михаил Изидорович уже не вспоминал, – виски – лучшее лекарство от безысходности».

Хайновский, сидя на корточках, свинтил пробку и понюхал горлышко. Едкий запах приятно щекотал ноздри. Подрагивающей рукой он налил себе полстакана и торопливо выпил. Возбуждение было так велико, что он даже не ощутил крепости, словно пил подкрашенную воду. Но организм принял спиртное с благодарностью. Вскоре от желудка стало распространяться приятное тепло, а голова слегка закружилась. Хайновский не удержался от искушения и выпил еще половину стакана.

Не раздеваясь, не сбрасывая ботинок, он завалился на кровать поверх белоснежного одеяла и сунул в зубы сигарету. Курил без всякого удовольствия, не удосуживаясь даже сбивать пепел. Тот сам опадал серыми хлопьями. Короткий окурок Михаил Изидорович вбросил в стеклянную вазу на прикроватной тумбочке и смотрел, как дым тонкой извивающейся струйкой парит над ней.

«Идиот, – подумал олигарх, – нельзя недооценивать противника, иногда он действует не топорно, а изобретательно».

Хайновский прикрыл глаза и погрузился в тревожный сон. Но даже в этом состоянии его мозг не отдыхал.

Охранники не решались зайти в дом. Порфирьев молча сидел в джипе, курил одну сигарету за другой, в горле уже першило. У ворот особняка остановился белый «Мерседес». Водитель не выходил, терпеливо ждал, когда ему откроют.

– Яша Цирюльник пожаловал, – беззлобно пробасил Порфирьев и махнул рукой, давая знак, чтобы охрана открыла ворота.

«Мерседес» ловко припарковался между джипами. Из него выбрался невысокого роста коренастый мужчина пятидесяти лет, грустно улыбнулся Порфирьеву.

– Миша дома? – как-то очень уж по-домашнему поинтересовался он.

Порфирьев вместо ответа указал взглядом на окна спальни второго этажа. Яша Цирюльник был давним приятелем Хайновского, еще в советские времена, двадцати трех лет от роду, он «свинтил» на Запад по еврейской линии, сумел неплохо подняться. Его состояние, конечно, не шло ни в какое сравнение с сегодняшним состоянием Михаила Изидоровича, но зато нужными связями Цирюльник оброс. Он обладал удивительным даром располагать к себе людей. Каждому, с кем он говорил, казалось, что всю свою жизнь Цирюльник шел только к тому, чтобы перекинуться с ним парой ничего не значащих слов.

– Я сам поднимусь к нему, – Яков сокрушенно покачал головой.