Комплекс Кассандры - [36]

.

Теперь пациентка готова к тому, чтобы увидеть разрушение эдиповой иллюзии, что она является папенькиной дочкой, чтобы покончить, наконец, с этой связью с отцом и бесполезным нарциссизмом своего Анимуса. Она больше не хочет иметь мужчину или Анимус в качестве своего покровителя, требующего безусловного подчинения и запрещающего бросать любой вызов своей власти. Она хочет возлюбленного, который бы определенным образом относился к ней, даже к ее темным частям. В процессе анализа она смогла создать прочную, опирающуюся на Эго связь женской Самости и хтонического дионисийского Анимуса, который мог оказать ей помощь в преодолении удушающей патриархальной структуры. И точно так же она смогла приложить усилия и выдержать свою ярость, поскольку стойко выдержала депрессию, связанную с отделением.

Несмотря на то, что женщина может обладать достаточным мужеством, чтобы иметь свои убеждения, все равно существует вероятность сильных приступов тревоги отделения — наплыв чувств вины, страха и подчиненности при разрыве слияния с отцом, возникшего когда-то по обоюдному согласию. Она переживает ненависть к самой себе, которая появляется в результате интериоризации патриархального взгляда женщины, обладающей темной силой. Именно об этом взгляде рассуждает Аполлон в «Эвменидах», описывая фурий:

Гляди — в плену неистовые чудища. Сковал их сон. Притихли твари мерзкие, Седые дети Ночи. Не полюбит их Ни бог, ни человек, ни дикий зверь лесной. Рожденная для зла в подземном Тартаре, Во мраке зла гнездится свора, мерзкая И смертным людям, и Олимпа жителям[181].

Когда женщина расстается с образом папиной дочки, она сталкивается с одиночеством, чувствует себя нелюбимой и не способной любить, подобно дочерям Гекаты, фуриям, которые тысячелетиями чувствовали себя брошенными, отвергнутыми и проклятыми. Но больше всего ярость фурий чувствует на себе патриархальность, которая пробуждает энергию темной богини: «Рвется наружу гнев, / Сердце сковала боль. / Мать моя, Ночь, ты слышишь?»[182].

Именно эта энергия, как видно из сновидения Джейн, наполняет третьего — женщину в любовном треугольнике. Ибо с несчастьями доэдипова треугольника можно будет покончить не раньше, чем эдипова проблема дерзко поднимет свою голову. Тогда женщина не будет ждать, чтобы использовать свою энергию для справедливого отмщения и достичь своей цели. Здесь возникает идентификация с самой негативной матерью, Клитемнестрой, которая не только отыгрывает на Кассандре свою зависть, но и мстит Агамемнону за жертву, принесенную ее дочерью Ифигенией, а в конце концов устанавливает верховенство матриархата, возобновляя исполнение древнего ритуала, направленного на сохранение плодородия, — ежегодного убийства вождя племени[183].

Эдипов треугольник может иметь самые разные клинические проявления. Пациентка может пройти через серьезную стадию ненависти к мужчинам, испытывая особую агрессию по отношению к тем из них, кто воплощает патриархальную сущность. При переносе может преобладать недоверие и зависть к внешней жизни аналитика, к ее супругу или к другим пациенткам. Или же пациентка может испытывать ярость, если аналитик дает интерпретации, которые имеют аполлоническую основу, а также если аналитик держится на дистанции и не нашла с ней эмоционального контакта.

В сновидении Джейн женщина хочет убить своего мужа/Анимуса, отомстив ему за то, что он предпочел ей свою дочь. Ее орудие — обыкновенные швейные ножницы, но вместе с тем они принадлежат третьей из богинь Судьбы, обладающей властью перерезать нить жизни мужчины, ответственного за патриархальное слияние. Она раскрывает ножницы, словно расставляет ноги, чтобы увидеть истину третьим глазом, темным вагинальным глазом богини. Таким образом, ее цель состоит в убийстве патриархальности. Ее идентификация с матриархальной силой укрепляется. Власть богини становится высшей.

Это очень страшный образ, заставляющий кровь застывать в жилах, но по иронии судьбы именно ведьма приносит женщине надежду на наступление рассвета солярного сознания. В результате ее решительного отказа подпитывать соглашение между отцом и дочерью появляется возможность трансформации нарциссического Аполлона и создания истинного соединения противоположностей.

Рис. 13

Рис. 14

Глава 10. Артемида

Кто боится зависти, тот боится стать великим.

Эсхил. Агамемнон

Образное представление насилия на стадии Гекаты может произвести на нас ужасное впечатление в силу усвоенных нами запретов и патриархальной чувствительности. Иногда бывает трудно поверить, что при определенном состоянии психики боль и ужас обладают некоторой ценностью.

Чего мы боимся в действительности? Того, что никогда не вернемся из Подземного мира? Что не сможем пережить свои сильные страсти и инстинкты? Разве Луна во время затмения навсегда уходит во мрак, поглощая сама себя наподобие черной дыры? Разумеется, происходит несчастье. Однако обычно природа берет свое. Через некоторое время Луна снова начинает постепенно прибывать. В современном мире, где мы не оказываем должного почтения Матери-Природе и больше не живем в соответствии с ее ритмами, никто не заставляет нас верить в приливы и отливы. Мы можем бояться утонуть в приливах своих эмоций.