Комплекс Ди - [13]

Шрифт
Интервал

– Я думаю, в тот день он тебя полюбил.

– Я тоже так думала, но ты, ученый психоаналитик, знаешь не хуже меня, что гомосексуалист не может спать с женщиной. Иначе Цзянь не выбросился бы из окна вечером после свадьбы и я не осталась бы вдовой, девицей-вдовой.

– Да, правда.

– Такая история.

3. Маджонг! Маджонг!

Телефонный сеанс психоанализа закончился около полуночи. Не зря, не зря Мо потратил несколько месяцев, изъездил вдоль и поперек обширную провинцию на юго-западе Китая! Сколько обманщиц, сколько прикидывающихся невинными девушками проституток прослушал он за время этого мрачного кастинга и уж думал, что безнадежно заплутал в черном коридоре, не чаял что-то найти и только постоянно все терял: в поезде у него украли чемодан, на рынке портсигар, в гостинице часы, а в караоке-баре куртку. И вдруг в конце туннеля блеснул свет: его старая знакомая и соседка Бальзамировщица, как оказалось, все еще хранила, девственность.

Положив трубку, Мо в безотчетном порыве не просто отошел, а отпрыгнул от телефона. Тело его оторвалось от пола и воспарило на облаке счастья. Приземлившись на кровать, он больно ударился обо что-то твердое. Это был фарфоровый чайник, купленный утром на базаре. От удара чайник разбился на кусочки, но отличное настроение Мо не пострадало. Он вспомнил, что когда у его бесполого аналитика Мишеля, похожего на типичного француза из средненького французского фильма, случалось что-нибудь особенно хорошее, он шел в ближайшее бистро и ставил всем выпивку. Мо решил последовать его примеру и несмотря на поздний час оделся и вышел из номера. Впервые стены гостиницы, ни одним окошком не смотрящей на улицу, огласились его веселым свистом – он насвистывал песенку Сержа Гензбура. Со словами «Да здравствует любовь!» он положил свой ключ на стойку, снабженную деревянной вешалкой с пронумерованными крючочками, и послал воздушный поцелуй коридорному.

(Это был студент, который подрабатывал в гостинице в выходные и по ночам. Каждый вечер, начиная си часов, он обходил номера и предлагал клиентам девушек. Кроссовки «Найк» замирали у двери, студент стучал по ней пальцем, как по клавише компьютера, и звонким мальчишеским голосом выговаривал: «Пришла любовь!» Он был самым образованным и самым бесполезным из местных помощников Мо в его злополучных поисках девственницы.)

Мо вышел на главную улицу города. Фонари, из экономии, были выключены, зато вовсю сияли яркие, ослепительно белые, голубые и розовые неоновые вывески парикмахерских салонов. Работа в них кипела, накрашенные девицы, официально именуемые парикмахерами, стояли или сидели посреди салона перед включенными телевизорами в соблазнительно облегающем белье. Игривыми голосами с акцентом отдаленных провинций они зазывали Мо, принимали томные позы. Еще были открыты ночной ресторанчик и пара аптек, специализировавшихся на продаже афродизиаков, в их освещенных витринах красовались свившиеся клубками живые змеи, крабьи панцири, муляжи оленьих и носорожьих рогов, причудливые растения и волосатые корни женьшеня. Мо брел по пустынной в этот час улице, минуя все новые и новые парикмахерские салоны и подвергаясь атакам неоновых лучей и бойких девиц. В самом конце улицы возвышались трубы частного кирпичного завода, процветавшего благодаря строительному буму. В лунном свете сновали, как муравьи, скрюченные фигурки рабочих, которые закладывали кирпичи для обжига в печное жерло или вытаскивали готовые; они выкатывали груженые тачки, останавливались глотнуть воздуха и спешили снова нырнуть в ненасытную черную пасть; а в ночное небо поднимались из труб клубы белесого дыма.

Мо зашел в чайную напротив завода. Он уже бывал здесь – один из местных провожатых приводил его неделю назад. Поиски девиц и там не увенчались успехом, но Мо приглянулись и высокая черепичная крыша, и открытые терраски, и низенькие деревянные столики с весело поскрипывающими бамбуковыми стульями, и влажный черный земляной пол, усеянный арахисовыми скорлупками, шелухой от семечек и окурками; и уютный, домашний, напоминающий детство запах. Больше всего ему понравилось, как подают чай: официант наклонял медный чайник с тонким блестящим носиком метровой длины, и прямо в вашу фарфоровую чашку на металлическом блюдце водопадом лилась струя кипятка; когда же чашка наполнялась до краев, причем мимо не попадало ни капли, официант накрывал ее белой фарфоровой крышкой, которую держал кончиками пальцев. Однако на этот раз Мо постигло разочарование: чайной больше не было, вместо нее открылась бильярдная, где в густом табачном дыму толпилось множество народу. Игроки то отступали в тень, то наклонялись над зеленым сукном и ударяли по шарам слоновой кости, так что они сталкивались, катились к бортам, сталкивались снова… а с потолка свисали широкие абажуры. Все как в дешевом вестерне шестидесятых годов: фальшивый антураж, плохая игра, дрянное освещение, даже стук шаров какой-то ненастоящий, слишком гулкий, точно записанный в студии неумелыми шумовиками. Мо подошел к стойке походочкой Клинта Иствуда. Впервые в жизни ему захотелось шикануть по-ковбойски, поставить по стаканчику всем присутствующим, причем уже не по случаю своей личной радости, а просто так, проникнувшись духом «американского империализма», и он осведомился у бармена о прейскуранте. Цены на крепкие напитки, вполне, впрочем, умеренные, ошеломили его, и он спросил, сколько стоит местное пиво, одновременно прикидывая количество игроков в зале. Подсчет оказался столь впечатляющим, что, прежде чем бармен успел ответить, он выскочил, не заказав ни капли.


Еще от автора Дай Сыцзе
Бальзак и портниха-китаяночка

...Сколько уже лет прошло со времени нашего перевоспитания, а у меня до сих пор в памяти с точностью до мельчайших подробностей впечатана эта картина: под безучастным взглядом красноклювого ворона Лю с корзиной на спине пробирается на четвереньках по тропке шириной сантиметров тридцать, не больше, по ту и по другую сторону которой глубокие пропасти. В этой ничем не примечательной, но прочной бамбуковой корзине лежит книжка Бальзака «Отец Горио», название которой по-китайски звучит «Старик Го». Он идет читать эту книгу Портнишечке, которая пока еще остается красивой, но необразованной горянкой...


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.