Компенсация - [4]

— Товарищ подполковник, а Касик сегодня в наряде — кто за него сведения-то за Свердловский райотдел соберет? — был задан робкий вопрос.

— А вот — Андрей Михайлович и подсуетится, — лихо, без раздумий, кивнул начальник в сторону Кузнецова. — Кстати, ничего сложного в этом нет…

— Охотно верю. Только у меня своя задача срочная, — не согласился пресс-секретарь. — Давайте все же разграничивать служебные обязанности…

— Товарищ майор! — с криком взлетел Мильченко из кресла. — Встать! Смирно! Сию секунду прекратить пререкания! Я вас накажу! По всей строгости! Выполняйте приказ! Потом можете обжаловать — хоть сто порций! Все свободны!

Следующие полчаса Кузнецов сидел за компьютером, с грехом пополам продолжая перепечатку. На сбор райотдельских сведений он, после недолгого размышления, так-таки решил наплевать. «Делай свое дело и пусть будет, что будет!» — этот девиз областного ОМОНа как нельзя лучше подходил к сегодняшней ситуации. Куда сильнее мучила тупая пульсирующая боль в затылке, возникшая сразу после завершения эмоционального совещания.

Андрей прекрасно понимал: это опять «проснулась» прогрессирующая гипертония. Нет, лишнего веса, способствующего развитию типичной для россиян в возрасте болезни, майор к своим тридцати семи годам не набрал. Зато, во-первых, повышенным давлением страдали оба его родителя (наследственное предрасположение), а во-вторых, нервишки после двух десятилетий смешанной службы — армейской плюс милицейской — заметно пошаливали. Ведь любую нештатную ситуацию он воспринимал как краеугольную и еще курсантом слыл непримиримым борцом за справедливость.

— На хрена же душе лишние треволнения? Здоровье для пенсиона сберегать надо! — когда-то убеждал молодого лейтенанта многомудрый капитан со стажем Старченков, за глаза именуемый Хренофилософом. — Ведь если и по двадцать пять часов в сутки пахать — один хрен, всех указующих не ублажишь. Так что привыкай: «руководящий» мат и обвинения в безделье столь же неотъемлемы от армейской повседневности, как и принцип единоначалия. Заметь: при наличии кучи тянущих в разные стороны начальников. Вот и служишь ты, к примеру, не хуже других, а попади какому большезвездному шлея под хвост и ты под горячую руку… Глядь — и назначили виновным да обложили ни за хрен собачий на тринадцать этажей. Но ведь не тринадцатой же зарплаты лишили! «Есть!», «Так точно!», «Исправлюсь!» Упаси спорить, оправдываться — себе куда дороже выйдет! Конечно, иной хрен, ежели тебя за чужую вину станут под статью подводить… А в непринципиальном вопросе пущай дурак-начальник воображает себя принципиальным умнягой — тебя от того не убудет…

Увы: не внял Андрей в последующей службе «толстокожим» советам. Напротив: частенько по жизни, коль уж считал себя правым, бескомпромиссно шел на взрывные конфликты. Хотя и с менее чем переменным неуспехом… А нервные клетки терялись. От того и мучился ныне офицер головными болями, которые поначалу затихали после приемов таблеток энама вкупе с верапамилом. В последний же, «усиленный» месяц чувствовал себя вовсе прескверно: к раскалывающим затылок укоренившимся болям добавились тошнота, потливость, одышка при беготне по этажам «управы»… Организм явно не успевал восстанавливать силы за пять-шесть часов сна — впрочем, продолжая работать на износ: а куда было деваться?

В УВД в те дни саркастически шутили, что-де нынче все сотрудники вынужденно трудятся в режиме ошпаренной кошки, но именно пресс-секретарю приходилось тяжелее многих. А попробуйте-ка, подготовьте для начальника нестандартные ответы на нестандартные вопросы теле- и радиоведущих, в то время как внутри черепной коробки поднимается девятый вал. Или забойную статью на криминальную тему для газеты спроворьте — и только по результатам краткой телефонной беседы с райотдельцами…

…Меж тем, выделенное Мильченко для сбора «дисциплинарной» информации время истекло и Кузнецов с тяжелым сердцем зашагал в кабинет подполковника милиции…

Едва услышав, что его распоряжение проигнорировано, двойной зам шарахнул кулаком по столу:

— …твою мать! Да за невыполнение приказа… Ты, может, в народное хозяйство захотел? А то я быстро путевку на дембель выпишу! По негативу!

— Вы мою мать не трожьте! — невольно подался Андрей вперед на стуле. — Она уже в мире ином, и нечего ее память опошлять! Немедленно извинитесь! И тыкать не смейте, я вас уже предупреждал! По тому же положению о службе в органах, все сотрудники обязаны обращаться друг к другу только на «вы»!

На несколько секунд в просторном кабинете воцарилась настороженная тишина, и в ней все присутствующие отчетливо услышали, как кто-то тяжело протопал мимо слегка приоткрытой двери, по коридору.

— Майор Кузнецов — выйдите! — разлепил, наконец, полоску сжатых губ Мильченко. Короткая фраза была произнесена с отграничением как бы выплевываемых слов. Лицо подполковника милиции больше не казалось женственным, в хищном оскале приоткрытого рта проглянула глухая враждебность. Она же отчетливо читалась в испепеляющем строптивого подчиненного упертом взгляде, застыла на крыльях раздувающегося носа, оттопыренной нижней губе и выдвинувшемся подбородке.