Компания - [33]

– Я понимаю.

– Пока чисто теоретически. Когда это коснется тебя на практике, смотри не наделай глупостей, ладно?

* * *

В среду Джонс, Фредди и Холли идут обедать в «Донован», кафе через дорогу. Работая в «Зефире» третий месяц, Джонс ест здесь почти каждый день – как, очевидно, и большинство зефирских. Начиная с полудня, поток деловых костюмов выливается из лифтов, струится через вестибюль, собираясь в лужицы у дверей, затем течет через улицу, становится в очередь за булочками и сандвичами, обсуждает корпоративные новости. Джонс разглядывает их – финансистов, юристов, снабженцев. Теперь они не столько его коллеги, сколько подопытные.

– На Меган обратили внимание? – спрашивает Холли. – Когда мы уходили, она так и ела Джонса глазами.

Джонс предполагает, что это шутка. Фредди, изучая сандвичи под стеклом, бросает:

– Меган? Странное дело.

– Утром я ее опять видела в спортзале. Она молодец.

– Зря они завтраки сократили – теперь до обеда еле дотягиваешь, – жалуется Фредди. – Эти привозные, наверное, не так питательны.

– Вот и хорошо, – говорит Холли. – Я веду строгий учет калорий.

– Сократили только пончики, – замечает Джонс, – а они не особо питательные.

– Господи. Давайте не будем больше о пончиках, а? Мне и Роджера хватает.

– Не может быть, чтобы Роджер до сих пор думал про тот пончик, – беспокоится Холли. Фредди смотрит на нее с недоумением. – Дело закрыто. Его пончик взял Вендел, а Вендела больше нет.

– Роджер считает, что пончик взял не Вендел, – говорит Джонс, ища глазами свободный столик. – Теперь он думает на Элизабет. Слушайте, вы когда-нибудь подсаживаетесь к людям из другого отдела?

После ошеломленного молчания Фредди говорит:

– Это невозможно в принципе, Джонс.

– Кто сказал?

– Новый шимпанзе, что с тебя возьмешь. – Подходит их очередь. Фредди шлепает на стойку пять долларов, улыбается раздатчику. – Мне как обычно, спасибо.

* * *

Роджер, оставшийся один в Западном Берлине, потягивается, заложив руки за голову. Взор его блуждает. На уме у него Элизабет и пончики.

Ему ясно, что здесь с самого начала имела место подстава. Элизабет знала, что он сделает неправильный вывод и обвинит Вендела. Она им манипулировала. А теперь уж поздно наводить на нее указующий перст, поскольку Вендела выгнали – не из-за пончика, правда, но суть не в этом. Суть в том, что Вендел тут больше не работает, а потому все отдельские проблемы будут списывать на него. Роджер ориентируется в этом лучше других – он сам, переводясь в отдел продаж, повесил пару особо паскудных промашек на уволенных прежде коллег. Никто еще не уходил из «Зефира», не будучи впоследствии разоблачен как лгун, ворюга и полный кретин. Бывшие виновны в жутких перерасходах, в мошеннических заказах, в неправильно заполненных формах. Им посмертно приписываются обреченные на провал проекты. Элизабет по определению не может быть повинна в том, что можно свалить на Вендела, потому что Вендел ушел, а она пока здесь.

Она загнала Роджера в угол. Ее политические таланты отчасти восхищают его, но оставшаяся, гораздо более крупная часть не находит себе места от беспокойства. Одно дело, если Элизабет руководствовалась обидой и гневом за то, что он ни разу не позвонил ей после того перетраха. Это было бы понятно и даже приятно. Он знает, как вести себя с людьми, которые его ненавидят. Что его достает до печенок, так это мысль о неуважении. Роджер – сильный, уверенный, симпатичный мужчина – просыпается по ночам от страха, что другие вовсе не считают его таковым. В анкете, которую он заполнял при поступлении в «Зефир», был вопрос: «Что вы предпочитаете – быть успешным или пользоваться уважением?» «Вопрос на засыпку», – ответил Роджер, и это вошло в легенду.

В последнее время он стал замечать взгляды, которые украдкой бросает на него Элизабет. Однажды она пялилась на него без всякого выражения секунд пять, и его кольнул страх. Издевается, ясное дело.

Он не знает пока, как с этим быть, но предпринять что-то просто необходимо. Этого требует его честь, его эмоциональное равновесие. Элизабет еще пожалеет, что его пончик попался ей на глаза.

* * *

В четверг, в шестнадцать тридцать, Меган должна прийти к Сидни на предмет полугодовой аттестации. Меган не волнуется – для нее это всегда было чистой формальностью. Она подозревает, что аттестации проводятся только из-за нежелания «Зефира» открыто признать секретарей неполноценными служащими. Эта никому не нужная обязаловка всегда откладывается на самый последний момент, когда что-то отменяется или нужно срочно куда-то бежать.

Она переставляет медведей – рыбаки лучше всего смотрятся с левого края, где их удочки хорошо видны, – и стучится к Сидни. Следует пауза – Сидни ждет, чтобы Меган послала того, кто стучит, подальше. Через десять секунд Меган стучится повторно.

– Кто там?

– Я.

– Заходи.

Сидни сидит за столом, и Меган видны ее не достающие до пола ножки. Голову и верхнюю часть туловища скрывает огромный компьютерный монитор. Меган не хочется думать, что Сидни компенсирует этим свой маленький рост, но такого большого монитора она ни у кого другого не видела.

– Что, уже время?