Компания - [22]
– Думаю, что они вызовут охрану, – говорит Гретель.
– Ну еще бы! А пока стража будет тащить меня прочь, мне еще и лекцию прочтут о надлежащих каналах связи. Это ж надо – никто во всей компании не имеет понятия, чем она занимается!
– Сынок, – говорит уборщик, – вон там на стенке висит наша программа.
– Сссс, – говорит Джонс, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, и вдруг замечает, что уборщик заклинил дверь на лестничную клетку своей тележкой с моющими средствами. Как стало известно после августовской аварии, обычно эти двери всегда заперты. Джонс, смерив взглядом расстояние между дверью и уборщиком, потихоньку двигается туда.
На глазах у наблюдателей, не успевших понять, что у него на уме, он преодолевает больше половины пути. Ева спохватывается первая и спрашивает:
– Ты куда? – Что-то странное в ее тоне, не совсем страх и не совсем угроза, воспламеняет решимость Джонса.
– Эй! – кричит уборщик, и Джонс переходит на бег. Ногой он сшибает с дороги тележку, которая ударяется о стену и переворачивается, раскидывая пластиковые бутылочки с разноцветными жидкостями. Лестница обдает его стужей, как холодильник, – здесь на добрых десять градусов холоднее, чем в вестибюле, здесь гуляет эхо и пахнет бетоном. Дверь захлопывается за его спиной с радующим душу лязгом – без ключей ее точно теперь не открыть. Через две ступеньки он устремляется вверх. Смешно, но он почему-то не чувствует, что губит свою карьеру.
Фредди приезжает на третий этаж. Здесь так высоко, что голова кружится и коленки подкашиваются. Хотя, может быть, дело не в высоте, а в вывеске ОТДЕЛ КАДРОВ.
Здесь все по-другому. Свет приглушен. Стены темно-синие, а не кремовые, как везде. Ни мотивационных постеров, ни черно-оранжевых логотипов, ни графиков-диаграмм. Мягкие тона и полумрак. Ковер заглушает шаги идущего по коридору Фредди, а стены, как ему кажется, дышат.
Контрольный стол черен, гладок и пуст. Секретаря за ним нет. И телефона нет, и блокнота, и керамических мишек. Даже звонка нет с надписью ЗВОНИТЕ. Фредди нервно озирается. Справа и слева две одинаковые двери. Может, это тест такой? Одна ведет в рай, а другая в ад? Или обе в ад – это ведь отдел кадров. Фредди прикусывает губу. Лучше, пожалуй, остаться на месте.
Левая дверь щелкает и открывается.
– Хелло? – Фредди подходит к двери, заглядывает внутрь. Длинный коридор с одинаковыми дверями по обе стороны.
Стиснув зубы, он переступает через порог. Вот сейчас дверь захлопнется, свет погаснет, и он услышит в темноте маниакальный хохот. Ничего такого, конечно, не происходит. Он просто идет по коридору в отделе кадров, борясь с желанием улепетнуть назад к лифтам.
Все двери закрыты, таблички отсутствуют. Одна, слева, щелкает, и Фредди останавливается. Дверь открывается. За ней темная приемная без стола, с одним пластмассовым стулом посередине. Фредди осторожно заходит.
– Хотите, чтобы я сюда сел?
Молчание.
Фредди идет к стулу, садится и видит перед собой огромное зеркало.
Откуда-то звучит голос, тот же, что в телефоне:
– Ваша фамилия.
Миновав дверь с цифрой «15», Джонс начинает ощущать некоторую слабость в ногах. На подходах к десятому они у него трясутся, и рубашка прилипает к спине. На пятом он спотыкается, плюхается на ступеньку и пользуется случаем втянуть воздух в горящие легкие. Пот, точно дождавшись этого, выступает на лбу, и Джонс не очень успешно вытирает его рукавом. Вряд ли он произведет хорошее впечатление на администрацию в таком виде.
Снизу доносится шум. Слышатся голоса: «Вверх или вниз?» – «Вверх, наверное». Что это, погоня?
– Эй, Джонс! – кричит кто-то. – Вам не разрешается находиться на лестнице. Мы должны вас проводить в отдел кадров. Вы там? Мистер Джонс! Лучше уладим все побыстрей.
Это решает дело. Джонс встает и продолжает подъем.
Еще несколько минут геркулесовых усилий, и перед ним дверь с цифрой «2». Охранники все еще отстают не меньше чем на пять этажей. Джонс, прежде чем взяться за ручку, медлит и смотрит наверх. Он добрался до второго этажа, но на первом сидит Дэниел Клаусман, генеральный директор. Зачем ограничиваться вторым, пройдя такой путь?
Ноги протестуют, но Джонс одолевает еще два бетонных пролета. Вот она, дверь с цифрой «1». Дальше идти некуда.
Она такая же, как двери на всех прочих площадках. Джонс, подсознательно ожидавший золотых врат, пушистых облаков и ярких лучей, немного разочарован, но ладно. Он тянет вниз железную ручку. «Кррак» – отдается на лестнице, как пистолетный выстрел. Охранники кричат что-то снизу. Эхо мешает разобрать слова, но ничего хорошего Джонсу, похоже, не светит. Он и без них это знает. Остается надеяться, что на первом охраны нет. Претерпеть такое ни за что было бы совсем уж паршиво. Он толкает дверь плечом.
Ветер чуть не сбивает его с ног. Он хватается за дверь. Это так противоречит его ожиданиям, что мозг отказывается что-либо понимать. Джонс просто висит на двери, глотая воздух, и пытается сфокусировать взгляд. «Нехилый у него офис», – приходит в голову первая мысль.
Джонс стоит на крыше.
– Вы знаете мою фамилию, – говорит Фредди. – Вы сами просили меня прийти.
Эмили – обычная девушка с улицы, раскручивающая праздную публику на заведомо проигрышную игру в карты. Она не претендует ни на что большее. Но однажды незнакомые люди приглашают ее в особую школу для особенных учеников. Это потому, что Эмили хорошо обращается со словами, говорят они. Девушку учат управлять сознанием других людей с помощью необычных звукосочетаний. Постепенно Эмили понимает: существует такое слово, с помощью которого она сможет заставить кого угодно совершить что угодно. Им можно убедить, а можно и убить.
Чарльз Нейман — ученый. Он работает в корпорации «Лучшее будущее», чтобы сделать будущее лучше. Однажды он забыл на работе мобильный телефон. А найдя телефон, потерял ногу — несчастный случай, никто не виноват. Но Чарли не видит в этом трагедии: он всегда считал, что человеческое тело — на редкость неэффективный механизм, нуждающийся в улучшении. Воспользовавшись представившейся возможностью, он начинает его улучшать.Лола Шенкс — протезист. Она неравнодушна к искусственным конечностям, и в Чарли она находит единомышленника, а то и больше, чем единомышленника.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…