Комната ужасов - 2 - [3]

– Большой слишком.

– Ну и что?

– Дерево видите? – Ролло показал на обожженный клен.

– Дальше что?

– Стоит себе.

– Ну.

– Если б это был метеорит такого размера, то он бы свалил это дерево за милую душу. И следующее. И так на много метров вокруг.

– Дуришь меня, сынок?

Ролло погладил свою влажную бороду тыльной стороной ладони. – Нет, начальник. С полицией я никогда не шучу.

Гилдер хрюкнул.

– Ну и что это?

– Не знаю.

– Ты ученый или кто? Иди, посмотри.

До края объекта оставалось метров пять. Самая длинная доска была метра четыре. Ролло стал прикидывать. Длинная доска пересекала угол ямы. Физик взял другую и уложил ее на пружинящую середину первой, перегородив оставшуюся часть ямы. Импровизированный мост качался при каждом шаге. Ролло продвигался медленно, крошечными шажками. Дальний конец шаткого мостика вел к металлической глыбе. Доска так и норовила выскользнуть из-под ног. Ролло хватал руками воздух. Доска опять сдвинулась. Потом заскользила, дальний конец ушел под воду. Наклон значительно увеличился, стало Ролло поскользнулся, однако на доске удержался. Он начинал испытывать к Гилдеру чувства не самые теплые. По щиколотку в жиже, не имея твердой опоры под ногами, Ролло склонился над глыбой. На поверхности имелись отметины двух типов. Одни – черненые, другие – чистенькие. Из чего ученый сделал заключение: пока масса была мягкой, полурасплавленной, в нее попадали как капли воды, так и зола. Сизая твердая масса явно не была стальной. Ролло порылся в кармане в поисках ключей. Рябая поверхность процарапывалась легко, поддаваясь и стали, и бронзе. Молодой ученый развернулся и встал на четвереньки. Не смущаясь, он двинулся в обратный путь. – Свинец, – доложил физик, – свинцовая глыба.

– Ну и как она сюда попала? – Гилдер глянул на измазанные в грязи коленки Ролло.

– Не знаю. У старых домов бывают крыши со свинцовым листом.

– Жидкий свинец скатывается в шарики и катается ртуть. С чего бы ему сплавиться в один-единственный ком?

– Свинцовые водопроводные трубы?

– Опять же.

– Что же он, с неба упал? С самолета?

– Нет. Исключено.

– Тогда что?

Ролло вытер руки о штаны. Все равно стирать придется.

– Тайник? Может, кто-то припрятывал свинец? Кто здесь жил, кстати?

– Старик. Эфраим какой-то. Помер. Наследники заселились, совсем недавно.

– Эксцентричный старикан?

Гилдер отхлебнул дымящийся кофе, смял в кулаке стакан, швырнул его в табачную жижу. Закурил еще одну сигарету.

– Может, и так. Ага. Эксцентричный старикан свинец припрятывал. Мне это нравится. А зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем свинец-то? Он богатый был. Зачем ему понадобился свинец?

– А я откуда знаю?

– Догадайся.

Ролло потянул себя за ухо.

– Бомбоубежище?

– Из свинца?

– Радиация. В шестидесятых многие себе бомбоубежища строили.

– Отлично, парень! – Ролло сложил руки и замолчал. – Соображаешь, – продолжал Гилдер. – Еще пару вопросиков и прикрываем дело. Первый: трупы.

– Трупы?

– А что, не заметил? Трупов-то нет нигде.

– Я полагал, их все убрали.

– Ученый, елки! Полагал он! Нет. Ни одного так и не нашли. В свинце, наверное. Похоже, вечеринка проходила в убежище. Все оказались в ловушка Кроме одного. Машины нет. Мы еще не знаем, кто именно сбежал. Машину пока не нашли. Теперь вопрос: в каком состоянии находятся тела внутри?

– Ну, собственно, никаких тел не будет. – Ролло потер нос. – Свинец плавится при трехстах с лишним по Цельсию… Триста двадцать семь и.

– Это сколько по-нормальному?

– По Фаренгейту? Шестьсот. – Ролло вытащил из нагрудного кармана логарифмическую линейку.

– Что это?

– Линейка. Калькулятор.

– У моего пацана есть. Ничего общего. На солнечных батарейках.

– Это старый.

– Потрясающие штуки япошки делают.

– Это – немецкая.

– И фрицы. Ладно. Ты сказал, шестьсот с лишним. – Шестьсот целых и.

– Моя старуха жарит в духовке при четырехстах. Прожарились они там что надо, ребятки, а?

Кулаки Ролло сжались в карманах куртки.

– Прожарились?. Я говорил, свинец плавится при трехстах двадцати семи. Внутри, когда все плавилось, было гораздо больше. Семьсот, восемьсот до тысячи градусов. При остывании там образуются чудовищное давление и конвекционные токи. Даже кости должны кальцинироваться.

– Кальцинироваться?

– Выгореть. В известь превратиться.

– Так. А осталось что?

– Примеси. Примеси в свинце.

– И никаких кусочков?

– Нет. Кусочков никаких.

Гилдер потер руки.

– Последний вопрос. Во сколько обойдется вытащить эту свинцовую глыбину?

– Я не инженер.

– Ты ученый или нет?

– Ну ладно. Сначала надо осушить яму. Может, сама высохнет, если дождь перестанет. Потом понадобится кран.

– Сколько это весит?

– Можно только догадываться.

Гилдер ждал.

– Тонны. Тут… э-э… пятьдесят, сто кубических футов. Сдельный вес – одиннадцать и триста сорок четыре тысячных. Раза в полтора тяжелее железа. Считай, тон двадцать, как минимум. Но это так, догадки. Всего-то не видно, может, она гораздо больше. И потом, может, свинец не чистый: оксиды, красный свинец, кристаллы углерода – масса примесей. Когда пол провалился, все потекло в одну дыру, вроде воронки, наверное, там что угодно может быть.

Гилдер вытащил еще одну сигарету. Полицейский в форме перехватил зонтик в другую руку и поднес зажигалку. – Тяжеловато… да и дороговато поднимать-то, а?