Комната с видом на звезды - [37]

— Водить машину умеешь? — спросил бородатый у самого старшего парня, которому было всего семнадцать лет, и тот кивнул, судорожно тряся нижней челюстью.

— Пулей на дорогу, приезжай сюда и прогрей как следует, — сказал он и отдал ключи от автомобиля. Через десять минут все было сделано. Другой тем временем занимался детьми. Борис дрожал так, что клацанье его зубов было слышно даже несмотря на звучащий мотор машины неподалеку. А вот с Олегом дела обстояли гораздо хуже. Безбородый уже понял это, когда нес его к берегу, но вслух ничего не сказал. Не посмел. Пока Боря снимал сырую одежду, ему дали большой свитер одного из охотников и посадили в машину. Мужчины же пытались привести в чувство Олега. Ни пульса, ни дыхания у мальчика не обнаружили. Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца также ни к чему не привели, хоть охотники не сдавались около получаса.

— Все, — выдохнул безбородый и откинулся на снег. Результата не было. Руки онемели. Охотник устал и промерз до костей, как впрочем, и его друг.

— Слишком холодно для ребенка, — пробормотал второй, словно пытаясь объяснить кому-то — кому? — что его вины здесь нет.

— И слишком долго, — добавил его спутник. Сидящий в машине Боря еще ничего не знал.

Освальду позвонили уже из больницы и сообщили обо всем. Тех двух охотников, что пытались помочь его сыновьям, он так и не встретил. Отдав детей врачам, они уехали, не раскрывая своих имен. Тело Олега разрешили забрать из морга после вскрытия, и отец и сын ехали в молчании домой. Освальда тогда удивило поведение Бориса. Он никак не выдавал свою скорбь по брату, если она вообще была, в чем отец мальчика сильно сомневался.

Что-то съежилось внутри Освальда, что-то хорошее и светлое. Оно, точно обиженная кошка, скрылось в потаенных уголках его сердца и много лет просидело там, а точнее, покоилось во сне. Освальд не замкнулся, как после смерти жены, нет, он продолжал жить дальше, но больше не чувствовал вкуса к жизни. Он просыпался, ходил на работу, порой ел, порой читал анекдоты, но его глаза оставались погасшими и пустыми. Он стал похож на живую машину. И стал избегать Бориса еще больше.

* * *

В то тяжелое время Освальд неожиданно открыл в себе страсть к старинным предметам. Был жаркий июньский день, он шел по рынку, и его фигура лавировала между прилавками торговцев. Среди них он увидел старика, распродающего литые и кованые вещицы. Меж его товаров в глаза Освальду бросился небольшой светильник. Когда Креза взял его в руки и стал присматриваться, то обнаружил на корпусе следы давнего пользования вроде глубоких царапин. Несмотря на это, светильник был сделан добротно и явно имел многолетнюю историю.

— Работает? — спросил он у старика и внимательно осмотрел шнур и вилку светильника. Поверхность шнура была довольно потертой, но провода нигде не оголены и надежно изолированы. Старик подтвердил, что лампа на полном ходу.

— Не будет работать, так вернешь, — сказал продавец. — Я тут каждый день сижу, вот на этом самом месте.

Освальд купил лампу. Это случилось суетливо и быстро, а потом стало одним из самых существенных событий в жизни Крезы. Впрочем, так всегда бывает с важными вещами. Поначалу их не заметишь, но вспомнишь спустя какое-то время и невольно поразишься тому, как из неприметного случая складывается судьба.

Поначалу Креза собирал старые красивые вещи для себя, но знакомые, что порой бывали в его доме, принялись интересоваться, откуда привезена та ваза, или набор чашек. Такой интерес сперва удивлял Освальда, а потом ему пришла в голову мысль открыть магазин с антикварными интерьерными вещами. Он, недолго думая, вложился в это дело и не прогадал. Но куда же без трудностей, извечно сопровождающих жизнь человека? Освальду пришлось поломать голову над всеми задачами, возникшими в связи с открытием магазина. В первую очередь, следовало обеспечить магазинчик необходимым персоналом. Нанимать работников было дорого по сравнению с прибылью, которой в первое время и не наблюдалось. В лавке постоянно возникало много дел, и Креза не знал, как ему справиться со всем этим. Он даже попросил Бориса помочь ему с делами. Со смерти Олега прошло уже три года, за время которых отношения между отцом и сыном разрушались так же, как крошится древний камень от беспощадного южного ветра.

Впрочем, Борис не отказывал в помощи. Каждый день после школы и до позднего вечера он крутился в магазинчике и выполнял поручения отца. Вскоре Освальду предстояло уехать на пару дней за еще одной партией товара. Когда же он вернулся, то первым делом заглянул в лавку и оставил там все неразгруженные коробки. Был вечер, надо идти домой, а завтра они с сыном разберут все вещи и расставят на прилавке.

С неба редкими каплями падал дождь. Ливень ударит позже, в ночь, сейчас он лишь набирал силу. Воздух посвежел. Беспечная пыль намокла и прибилась к асфальту.

Когда Освальд вошел в квартиру, то сразу понял, что она пуста. Он знал это так же точно, как и то, что Борис сам решил уйти и воспользовался его отъездом только для того, чтобы лишний раз ничего не объяснять. Парень исчез и не оставил даже записки. Сложно сказать, что именно ощутил Креза, когда осознал, что Боря больше не вернется. Скорее, это была целая гамма различных чувств, с разными оттенками и подтонами, но над всеми этими чувствами порхало облегчение. Да, это было оно. Борис безмерно тяготил Освальда своим присутствием, своими взглядами, а еще более своим молчаливым подчинением и вместе с тем внутренним протестом. Теперь же он свободен. Так он видел себя тогда, но еще не догадывался, что его свобода сродни бросившемуся с обрыва путнику.