Комната с видом на Арно - [15]

— Но они же постоянно подстерегают вас, чтобы увести с собой, моя милая, — пытливо посмотрела на нее мисс Элан.

— Это было только раз. Шарлотте это не понравилось, и она мне выговорила, впрочем, очень вежливо.

— Это правильно, — заявила мисс Элан. — Это люди не нашего круга, и они обязаны знать свое место.

Мистер Биб считал, что Эмерсонам лучше вообще исчезнуть из всех этих кругов и всех этих мест. Они отказались от попыток войти в общество, и теперь отец был таким же молчаливым, как сын. Священник подумал, а не организовать ли для этих симпатичных ему людей какую-нибудь приятную прогулку напоследок, и чтобы их сопровождала Люси, которая хорошо относится и к отцу и к сыну? Одним из главных удовольствий в своей жизни мистер Биб считал делать так, чтобы у людей, с которыми он когда-либо сходился, оставались приятные воспоминания.

Пока они болтали в гостиной, приблизился вечер. Небо над городом прояснилось, деревья и холмы заиграли ясными красками, а поверхность Арно очистилась от грязи и пошла бликами. Между облаками показались островки синевы, по земле заскользили пятна водянистого света, и вот в лучах заходящего солнца засверкал мокрый фасад Сан-Миниато.

— Слишком поздно выходить, — с облегчением в голосе заявила мисс Элан. — Все галереи уже закрыты.

— А я выйду, — сказала Люси. — Я хочу проехать по всему городу на электрическом трамвае, на площадке рядом с водителем.

Собеседники Люси стали очень серьезными. Мистер Биб, который чувствовал себя ответственным за Люси в отсутствие мисс Бартлетт, сделал попытку вмешаться:

— Мы бы тоже были не прочь, но у меня накопились письма. И если уж вы желаете отправиться в одиночку, почему бы не пешком?

— На площадках в трамвае полно этих итальянцев. Вы же знаете, дорогая! — вторила мистеру Бибу мисс Элан.

— Может быть, я встречу человека, который согласится меня сопровождать и покажет мне город.

Но священник и пожилая леди неодобрительно качали головами, и под конец Люси сдалась и пообещала мистеру Бибу, что выйдет только на короткую прогулку и станет держаться улиц, где расхаживает много туристов.

— Ей вообще бы лучше не выходить сегодня, — сказал священник, наблюдая из окна за тем, как Люси удаляется от пансиона, — и она знает об этом. Но как всегда, во всем виноват Бетховен.

Глава 4. Четвертая глава

Мистер Биб был совершенно прав. Только после общения с музыкой Люси становились понятными ее собственные желания. Она еще не в полной мере оценивала ум и юмор священника, равно как и полное намеков щебетание мисс Элан. Разговор наскучил ей и утомил; ей хотелось чего-то большого, грандиозного, и юной леди казалось, что это снизойдет на нее, если она прокатится на обдуваемой ветрами площадке электрического трамвая.

Не вышло. Неприлично девушке ее круга и воспитания кататься в одиночестве на трамвае. Почему? Почему все истинное и значительное — неприлично? Шарлотта как-то объяснила ей почему. Не то чтобы женщины ниже мужчин; женщины — другие. Их предназначение — не совершать что-либо в жизни, но вдохновлять на свершения других. Косвенным образом, с помощью такта и опираясь на свое незапятнанное имя, женщина может достичь многого. Но если она ринется в драку сама, сначала она станет объектом критики, потом ее станут презирать, а под конец — отвергнут как члена общества. Об этом написана не одна поэма.

Средневековая Донна бессмертна. Околели драконы, их примеру последовали благородные рыцари, и только Прекрасная Дама никак не хочет покинуть нас и наше время. Она правит во многих ранневикторианских замках, она воспета многими ранневикторианскими поэтами. Так приятно защищать ее в перерывах между деловыми встречами, так сладко славить ее красоту и благородство, отдав дань приготовленному ею сытному обеду. Но увы! Эта порода медленно, но верно вырождается. В сердце современной прекрасной дамы нет-нет да и проснутся странные желания! И ее начинают манить буйные ветра, широкие панорамы равнин и бирюзовые просторы океана. Она уже замахнулась на то, чтобы в полной мере овладеть этим миром, исполненным богатства, красоты и ярости — этим клокочущим пламенем, которое жаждет воссоединиться с робко отступающими небесами. Мужчины, которые заявляют, что она вдохновляет их, ползают по поверхности этого мира, встречаются с другими мужчинами, чувствуют себя счастливыми — но не потому, что они исполняют какое-то свое, мужское предназначение, а потому, что они просто живут и коптят небо. Но скоро, совсем скоро она сбросит с себя заплесневелые наряды Вечной Женственности и явится миру во всей своей реальной силе и мощи.

Люси не была похожа на средневековую даму, бывшую для нее скорее идеалом, к которому следовало робко обращать взгляд в решающие моменты жизни. Но она не была и бунтаркой. Время от времени какие-нибудь мелкие ограничения раздражали ее, она преодолевала их, но потом чувствовала сожаление о содеянном. Сегодня она ощущала себя особенно упрямой и запросто могла совершить то, что не понравилось бы тем, кто желает ей добра. И уж если ей нельзя на трамвай, то тогда она пойдет в магазин Алинари.

Там она купила фотографию «Рождения Венеры» Боттичелли. Венера, к сожалению, портила картину, которая, если бы не ее присутствие, была бы очаровательной — мисс Бартлетт убеждала Люси не иметь дело с этим полотном, ведь именно нагота в искусстве более всего является источником сожалений. К «Венере» Люси добавила «Бурю» Джорджоне, картинки с бронзовым Идолино из Пезаро и лисипповским Апоксиоменом, а также кое-что из фресок Сикстинской капеллы. Успокоившись этим, она продолжала покупки и приобрела «Коронование Девы Марии» Фра Анджелико, «Вознесение святого Иоанна» Джотто, несколько младенцев Делла Роббиа и пару-тройку мадонн Гвидо Рени. Ее вкус был больше католическим, а потому критический подход к известным именам ей был чужд.