Коммунизм - [56]

— Виталий, — начал он, глядя на меня умными, проницательными и бесконечно грустными глазами, — я извиняюсь, что пришлось поступить с вами так, но всё это сделано ради вашей безопасности. Слишком много людей заинтересовано в вашей гибели. Хочу вас заверить, что мы ваши друзья. Я хотел бы вам и руки освободить, но, зная ваш буйный нрав, как-то опасаюсь делать это. Вы не броситесь на меня?

— Нет, — ответил я. — Освобождайте, Валерий Фёдорович. Ничего я вам не сделаю.

— Вот как! — удивился он. — Так значит, я для вас не Мистер Икс? Ну что же, пожалуй, это к лучшему. Будем общаться как старые знакомые.

Он достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный перочинный нож, раскрыл его и перерезал мои липкие скотчевые путы. Я с удовольствием потирал руками друг об дружку — за это время они изрядно затекли.

— Позвольте поинтересоваться, — спрятал мой собеседник ножик в карман, — что же вам обо мне известно?

— Воды не будет? — попросил я. — Пить хочется.

— А, да-да. Здесь есть.

Он повернулся назад, достал из-за моей спины бутыль с водой и передал её мне.

— Вы Валерий Сидельников, — ответил я, когда жажда была утолена. — Крупный бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов.

— Ну, вы преувеличиваете моё благосостояние! — тут же отреагировал с улыбкой сосед. — У меня довольно скромный бизнес.

— А ещё вы член Политбюро КОРКИ, — демонстрировал я новую главу своих знаний об этом человеке. — Один из лидеров организации.

— Вы удивительно осведомлены, Виталий, — отозвался, уже без улыбки, мой собеседник. — Пожалуй, кое-кто в организации действительно вас недооценивал. Я, конечно, не собираюсь спрашивать, откуда у вас эти сведения, но если вы мне расскажите об их источнике, я буду вам признателен. Что, неужели все рядовые бойцы Комитета знают в лицо членов Политбюро?

— А ещё вы мой отец, — не обращая внимания на его слова, добавил я. — Что, папа, обниматься, целоваться будем?

Одинокий бросил на меня выразительный, какой-то предельно удивлённый взгляд и, видимо почувствовав, что переходит отмеренную для самого себя грань эмоций, отвернулся. Несколько тягучих и долгих секунд царило молчание.

— Ну хорошо, — вышел наконец из задумчивости Сидельников. — Было бы глупо отрицать это. Я действительно твой отец. Ты, наверное, пылаешь ко мне праведным гневом, презираешь меня, за то, что я бросил вас с матерью. Но должен сообщить — не в качестве оправдания, а исключительно для понимания, ты же умный — что нормальных семейных отношений с твоей матерью у меня никогда бы не сложилось. Я её не любил. Она меня — тоже. Это была совершенно случайная связь. К сожалению… ну, или к счастью, не знаю — ты стал её продолжением. Это мать рассказала обо мне?

— Нет, — мотнул я головой. — Она понятия не имеет, кто ты сейчас и чем занимаешься. По-моему, она даже уверена, что ты уже умер. Я сам наводил справки.

— У тебя ведь есть отчим, да? Как его… Эдуард вроде?

Вона как! Папа Валера следит за моей жизнью!

— Он не отчим, он сожитель матери. Они не расписаны. Эту связь тоже можно назвать случайной, они вместе до первого скандала. Жизнь моей матери целиком и полностью состоит из случайных связей. К счастью, она больше не совершала ошибок и не рожала детей.

— Виталик! — Сидельников тяжело вздохнул. — То, что я не жил с вами, не значит, что я отношусь к тебе как к чужому человеку. Я все эти годы интересовался твоей жизнью, помогал по мере сил. Помнишь, тот целлофановый пакет с пачкой денег внутри, который ты нашёл в почтовом ящике? Он не просто так там появился.

— Это был ты? Спасибо. Мы с пацанами знатно покуражились. Вроде бы именно тогда я первый раз попробовал бухло.

— Вообще-то можно было найти им применение и получше.

Я исподлобья рассматривал его профиль. Неужели я похож на него? Нет, никакого сходства. Или просто мне не понять со стороны?

— Если бы мать знала, что ты так приподнялся, она бы руки на себя наложила от отчаяния.

— Да брось! Разве я приподнялся? Если хочешь знать, я пошёл в бизнес от отчаяния. Я кость от кости советский человек, мне противны все эти меркантильные рыночные отношения. Не просто же так я начал борьбу с капиталистической системой.

— Ты с коллегами придумал отменное ноу-хау. Новая трансформация сетевого маркетинга! Под видом борьбы за социалистические ценности создать собственную армию. И конкурентов можно эффективно пугать, и на бирже играть. Провели атаку на банки — получай барыши от падения курса акций. Постреляли в центре Москвы — с должностей полетели неугодные министры.

— Ой, как ты не прав! — Сидельников был искренне возмущён. — Ты абсолютно не прав. То, что в руководстве Комитета находятся в том числе и предприниматели, ни о чём не говорит. Незрелая, подростковая позиция рассуждать так, как ты. У людей по-разному складывается жизнь, кто-то идёт в науку, кто-то в искусство, кто-то в бизнес. Ты же осведомлённый человек, ты должен знать, что в Политбюро кроме бизнесменов есть и учёные, и деятели культуры. Главное заключается в том, что все мы боремся за лучшую жизнь для всего народа. Да, такую организацию на голом энтузиазме невозможно создать. Нужна постоянная материальная подпитка. Откуда её взять, скажи мне? Неоткуда. Но есть честные люди, обеспокоенные судьбой страны. Они могли бы заработать миллионы и жить в своё удовольствие. Но нет, они видят, что страна катится в пропасть, что весь мир катится в пропасть и пытаются что-то сделать, как-то остановить этот процесс. Ты думаешь, я прирос к своему бизнесу и жить без него не смогу? Да я не задумываясь откажусь от него, если только в России произойдут какие-то подвижки к лучшему! Просто мы вынуждены погружаться в зло, работать в этой капиталистической экономике, вылавливать в её мутных реках пропитание для себя, и всё это ради светлого будущего человечества. Невозможно оставаться гордым и честным, когда начинаешь борьбу. Все гордые и честные сидят на диванах, чешут задницу и наблюдают за борьбой со стороны. А мы вынуждены вариться в этом адском котле, зато нашими стараниями мы даём людям возможность увидеть другую реальность, альтернативу. Мы зовём их за собой.