Коммунизм и огонь Дзен, ветер Дзен - [12]

Да, Маниша, желание, стремление понять является действительно стремлением стать одно целое с космосом. Тогда отсутствует рождение и отсутствует смерть. Космос вечен. Он не был создан, как это вам говорили христиане, а также представители других религий. Он развивается от вечности к вечности.

Я против Америки, христианства, я против президента Рональда Рейгана не из-за личных обид, которые они нанесли мне и моей общине. Я против них, поскольку Рональд Рейган причинил огромный вред всей мировой интеллигенции, пытаясь сжечь все книги Чарлза Дарвина -- в каждой библиотеке, в каждом колледже, в каждой школе, в каждом университете, поскольку они преподают теорию эволюции, а христианство настаивает на сотворении мира.

Имеются две противоречивые концепции. Сотворение значит «раз и навсегда созданное полностью». Эволюция значит «никогда не законченное, всегда продолжающееся действие». Всегда цель кажется где-то рядом, но с вашим движением цель также перемещается. Это похоже на горизонт: кажется, что он всего лишь в нескольких милях. Но вы едете на машине, и горизонт уходит все дальше и дальше. Расстояние между вами и горизонтом остается одним и тем же - вы можете объехать земной шар, поскольку горизонт -- это всего лишь иллюзия.

Каждая цель - иллюзия. Разумный человек живет без какой-либо цели. Он просто живет, чтобы жить, он просто любит, чтобы любить.

Он просто любит петь и танцевать и радуется моменту и возможности, которые бытие предоставило ему.

В этом общем танце вы превращаетесь в целое. В этом общем пении, когда певец исчезает, вы превращаетесь в целое. Я говорил вам о Нижинском, одном из величайших танцоров, известных миру. Его великолепие было не только в его танце. Его величие было в том, что изредка, во время танца, он прыгал так высоко, как, по мнению ученых, прыгать невозможно. Поскольку гравитация тянет вас вниз, имеется предел, но он всегда превосходил предел настолько, что это казалось чудом. Что же происходило с гравитацией?

Гравитация с силой тянет вас; вы падаете на сцену с глухим стуком! Однако Нижинский приземлялся, подобно перышку, медленно опускаясь. Это также было против гравитации. Его спрашивали вновь и вновь: «В чем ваш секрет?» Он отвечал: «Секрета я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что, когда бы я ни попытался сделать это, мне не удается прыжок. Когда я один и делаю попытку -- мне никогда не удается такой прыжок. Но когда я полностью забываюсь в танце, когда нет больше Нижинского, только танец, неожиданно совершается чудо. Вы удивлены, и я удивлен. Но это не моя работа».

Медитация не является вашим действием. Вы просто делаете усилие, но это не ваша работа. Ваше усилие необходимо для подготовки основания. Когда основа готова, вы мгновенно ощущаете, что вас нет: в наличии только Вселенная. Вы вошли в огромную утробу, вечную колыбель потрясающего спокойствия и восторга.

Теперь наступило время Сардара Гурудаяла Сингха.

(Сардарджи, как ласково его называют, стал известен тем, что он «единственный человек, который смеется до того, как шутка озвучена», и эта часть лекции обьявлена как его специальное время. Сегодня не звучит его сердечный и заразительный смех..)

Где Сардар? Отсутствует? Возможно, в глубокой медитации...

Мать Тереза, приглашает старого кекса, папу-поляка, приехать и посетить ее Дом Кровоточащих Сердец для Мертвых и Умирающих в Калькутте.

Поляк в восторге от приглашения, он просит кардинала Катзасса упаковать их багаж, и они с матерью Терезой улетают в Индию.

Первый день они осматривали Дом Кровоточащих Сердец матери Терезы, благословляя всех полумертвых новообращенных христиан.

Следующим утром два католических ковбоя из Рима вышли на улицы Калькутты, чтобы помахать толпам голодающих индусов. Однако в течение всего дня папа вел себя очень странно. Кардинал Катзасс забеспокоился о старом поляке и спросил его: «Ваше Святейшество, в чем дело?»

«Слушай, -- говорит старый кекс, - как только мы вернемся в Дом Кровоточащих Сердец, первое, что я хочу сделать, это содрать панталоны матери Терезы!»

«Правда? -- воскликнул шокированный кардинал. -- Почему вы хотите это сделать?» «Потому что, -- ответил папа со стоном, -- они слишком тесны мне!»

«Сколько стоит бутерброд с мясом?» -- спросил малыш Фини Финкельштейн, стоя в закусочной Чикена Чоппера.

«Два доллара», -- ответил Чикен Чоппер из-за прилавка.

«Сколько стоит бутерброд с сыром?» -- спросил маленький еврейский мальчик.

«Один доллар», -- ответил Чикен.

«А сколько стоит бутерброд с ветчиной?» -- спросил Фини. И прежде чем Чикен Чоппер смог ответить, в небе над головой прогремел раскат грома.

Феени Финкельшгейн упал на колени, поднял глаза к небу и умоляюще воскликнул: «Хорошо! Хорошо! Я же лишь только спросил!»

Диммел Химмел, приятный еврейский парень из Берлина, отправился жить в Америку, чтобы заработать там много денег, и поселился в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. Через несколько лет он приехал в Берлин навестить старую мать Хатти Химмел. Он вошел в дверь в джинсах фирмы «Леви», теннисной рубашке фирмы «Аллигатор» и кроссовках фирмы «Рибок».