Коммуна, или Студенческий роман - [142]

– Скажите, какая это группа крови, и я поставлю вам «удовлетворительно».

А в ответ тишина.

Не в силах придумать ничего элементарнее, экзаменатор почесал карандашом за ухом и произнёс:

– А какие вы вообще знаете группы крови? – и следом тут же добавил-подсказал: – По системе а-бэ-ноль.[48]

– Это… Нулевая, первая, вторая, третья, четвёртая…

– То есть всего пять? – не выдержал экзаменатор и заржал. Хотя, честно говоря, стоило бы заплакать от таких потрясающих глубиной познаний. Всё это изучалось и на теоретических кафедрах, и на пропедевтике, и в клинике. Группы крови, их определение – это для врача – как для физика законы Ньютона и ускорение свободного падения. Как для новорождённого молоко, как для спички – сера. Пусть и не совсем достаточное, но необходимое для всего последующего условие.

На ржание экзаменатора оглянулся председатель, и через две минуты комиссия, состоящая из достаточно ещё крепких, поголовно оперирующих хирургов, заходилась в истерическом хохоте.

– Как-как ты ему сказал, Саныч? «Скажите, какая это группа крови, и я поставлю вам «удовлетворительно»«? – тыкал председатель в бумажку, где была нарисована тарелка с двумя рядами кружочков вовсе без признаков агглютинации, и заслуженного деятеля сгибало пополам.

– Мухахахаха!!! – подвывали хором мужики все сплошь в белых халатах.

– Вы точно в медине учитесь, батенька?! – утирал слёзы председатель. – Вы, часом, местом, временем, дисциплиной экзамена и вузом не ошиблись?!

В общем, багровый паренёк ещё разобиделся и ушёл, хлопнув дверью.

Через два часа ректору Одесского медицинского института позвонил ректор Одесской духовной семинарии и попросил разрешить пересдать своему нерадивому внучку государственный выпускной экзамен по хирургии. Заверив, что по специальности его потомок работать не собирается. Ректор, в свою очередь, взял со старого знакомого слово, что его внучок, падла, выучит хотя бы слово «агглютинация» и как выглядит на тарелке хотя бы первая группа крови. Тот, несмотря на своё духовное звание и соответствующие знания первоисточников, поклялся честью, что «падла» всё выучит.

Так что получил паренёк через пару дней свой трояк. А ещё через пару – диплом об окончании медицинского вуза. В интернатуру и правда не пошёл. Зачем? У него уже была парочка контейнеров на седьмом километре Овидиопольского шоссе. Вот и слава богу, что не пошёл. Пациентам остаётся только перекреститься вслед за его дедушкой-ректором духовной семинарии. Тоже, кстати, врачом – в миру. Когда-то был, говорят, отменным стоматологом.

А вот одной «просто девушке» без таких бронетанковых дедушек на госе по акушерству и гинекологии влепили-таки неуд, без права пересдачи в текущем году. За куда меньший грех, чем незнание элементарных основ, ну да всё равно поделом.

Просто девушка вытащила билет, где посреди прочих вопросов был туберкулёз женских половых органов. И надо же такому приключиться, что председателем экзаменационной комиссии по акушерству и гинекологии была как раз чуть не единственная специалист по этому самому туберкулёзу этих самых половых органов! В учебнике этим нозологиям за всё про всё был посвящён абзац текста. И Вика – Виктория Фёдоровна – прекрасный хирург, в возрасте, но стройная и красивая дама – по туберкулёзу целый цикл лекций читала. Да только просто девушка на них не ходила. И, видимо, не только на них. Потому что Вика и много других лекций читала. И на четвёртом, и на пятом, и на шестом курсах. Это надо очень сильно постараться, чтобы за три года на одного из самых грамотных и интересных профессоров не попасть! И надо же – просто девушка садится отвечать не к кому-нибудь, а к Вике! Та немного послушала, как просто девушка сильно плавает в первых вопросах билета, да и говорит ей:

– Ладно. Кое-что вы знаете. Чуть меньше санитарки нашего отделения, но чуть больше учащегося младших классов вспомогательной школы. На слабенькую троечку. Расскажите мне ещё о туберкулёзе яичника – и поставлю я вам ваше «удовлетворительно».

– Ну-у-у-у…. – начала свой ответ просто девушка. Затем ещё немного помычала и на этом о туберкулёзе яичника отвечать закончила.

– Вы ходили на лекции по туберкулёзу половых органов? – Вика напряглась, потому что никак не могла вспомнить лицо этой девицы, а зрительная память у профессиональных лекторов – о-го-го какая развивается.

– Ну да! – несколько даже дерзко ответила просто девушка.

– Да? – на Викином остром моложавом лице возникло немного хулиганское выражение. – И кто же вам читал эти лекции? – уточнила она у просто девушки, прищурившись.

– Да там… Бабка одна. В подвале сидит.

Виктория Фёдоровна выскочила в коридор и пронеслась на своих длинных стройных ногах в свой кабинет, действительно расположенный в подвальном помещении одного из «крыльев» старой доброй второй городской клинической больницы, и там уже отсмеялась всласть. Она же не мужик – и не могла позволить себе в голос ржать, хотя и врач хирургической специальности.

Затем вернулась в класс, где проходил экзамен, и поставила просто девушке в зачётку жирный неуд. Подмывало вместо росписи экзаменатора написать в соответствующей графе напротив оценки: «Одна бабка, сидящая в подвале», но Вика усилием воли сдержала себя. Всё-таки заслуженный-перезаслуженный деятель, профессор, и работы её по туберкулёзу женских половых органов на немецкий переведены и в Швейцарии перепечатаны.