Коммуна, или Студенческий роман - [135]
«Вот и ты такая же будешь!» – хихикнуло альтер-эго.
«Хрен тебе в нос – такой прогноз!» – Полина вытянула красивую длинную ногу и немного полюбовалась ею.
«Почём ты знаешь, может, и Лизавета первой красавицей была, да примусами, керогазами и прочей утварью раскидывалась. А потом – раз! – и сорок четыре. Или шестьдесят шесть. Пустая кухня, спитой чай и на усохшей ноге – варикоз!»
«Вот же ж ехидна… Заткнись!»
Поля села на подстилке и долго-долго смотрела на море.
Моря этим летом было много. Очень много. Как ни в одно из институтских лет.
Во-первых, практику ей разрешили не проходить, засчитав автоматом – потому что Полина работала, и на работе ей вписали в трудовую благодарность. За доблестный труд и всё такое…
Во-вторых, Примус, тоже отмазавшись от смешной практики – только время терять, – взял отпуск за свой счёт на судебке, где уже давно числился не санитаром, а старшим лаборантом и его с распростёртыми объятиями ждали в аспирантуру после интернатуры, и устроился на всё лето проводником на железную дорогу. И, как это ни странно, зарабатывал отличные деньги.
– Ты что, на чае обсчитываешь?! – каждый раз ехидно интересовалась Полина, когда вернувшийся Примус тащил её в комиссионку за босоножками, купальниками и помадами.
– Нет, моя дорогая. Там купил – тут продал, и наоборот. Передал пакет, завёз ящик, обеспечил посетителями вагон-ресторан. Умный и шустрый индивидуум всегда имеет в жизни свой интерес.
– И какой же интерес в твоей жизни?
– Как и прежде – ты. И всё, что с тобой связано. Например, твои желания… Я же знаю, что ты хочешь новый купальник. Кстати, терпеть не могу, когда ты в закрытом купальнике. Ты должна загорать только и только topless!
– Это вредно.
– Это не вредно, если на краю своего собственного бассейна августовским вечером. Ультрафиолет, как и всё остальное, губителен только в чрезмерных количествах.
– Ага. Только собственного бассейна нет.
– Ну, это пока… Это пока, детка. Всё будет.
– Патологоанатомы так круто зарабатывают?
– Ну, во-первых, я собираюсь быть не совсем уж патологоанатомом, а судебным медиком – это немножко другой коленкор… А во-вторых, нормальный мужчина не ждёт милостей, а ищет способы. И при наличии достойной цели – находит.
– Вообще-то фу! Патологоанатом! Одни трупы кругом!
– I’m hate alive, baby! – Примус сделал страшные глаза.
– Мёртвых, что ли, любишь?
– Тоже нет. Но с ними безопаснее и спокойнее, чем с живыми. К тому же судебная медицина – это, увы, не только трупы. Далеко не только трупы. Люблю же я только тебя.
– Лёшка, спасибо. Я свинья.
– Самобичевание и всякие прочие муки этой… как её там… совести и прочей жертвенности тебе не к лицу. Лучше ехидничай, как раньше.
– Ладно… Была женой моряка, стала – сожительницей проводника. Как тебе?
– Отлично!
– Ты мазохист!
– Отнюдь нет. Напоминаю, я просто люблю тебя. Тебя! Понимаешь? Тебя, а не то, что ты можешь из себя изобразить, и не навязанные тебе воспитанием, моралью-нравственностью, мамой-папой-школой, книгами и подругами представления. И возникающие из всего этого ментальные образы. Помнишь, у Брэдбери в «Марсианских хрониках» был рассказ о марсианском дурдоме? Там рядом с каждым ненормальным парила проекция его ментальных образов. Вот я, моя девочка, что бы ты из себя ни изображала и какого бы туману ни напускала, всегда вижу ясно и отчётливо – кто ты есть. Оставь игры для своих… Для своих пажей, – он рассмеялся.
– Что смешного?
– Это я над собой.
– Лёш, ну хочешь – поженимся?
– Если «ну» – не хочу.
– Давай поженимся без ну.
– Ты же не хочешь.
– Вот распределят тебя в какие-нибудь ебеня – и что потом?
– Во-первых, когда ещё те ебеня. Интернатуру я прохожу в Одессе. А это, мать-мать-мать, три года, будь здорово министерство просвещения вкупе с министерством здравоохранения, которым заняться нечем, кроме реформ. Потом я найду способ открепиться от ебеней. Если к тому времени институт распределения как таковой не ухнет в Лету. Во-вторых, то, что я буду женат на одесситке, от формального распределения в эти самые ебеня на бумаге прямо сейчас меня не спасёт. Тогда надо срочно делать ребёнка, а ребёнка ты тоже не хочешь.
– А ты?
– Если ты не хочешь, то и я не хочу…
– Есть что-то, чего хочешь именно ты? – уже почти была готова взорваться Полина.
– Есть. И это – именно ты.
– Я же тебе изменяю!
– Ты мне не изменяешь. Таково было изначальное положение вещей, и я как-то привык. Дочечка не изменяет папочке, играясь с мальчиками в песочнице. И вообще главное – не изменять себе, а не мне, им или сферическому коню в вакууме.
– Примус, я даже не знаю – ты такой уникальный или ты больной?!
– Я, если ты забыла, не потому Примус, что игла в жопе, а потому что первый.
– И в чём же ты в данном случае первый?
– В понимании и приятии твоей природы. Я её знаю лучше тебя самой. Просто моё поведение, базирующееся на понимании и приятии, не вписывается в то, чему тебя учили, к чему ты привыкла, и к прочему лицемерию.
– То есть у нас эти… Прости господи, «свободные отношения»?
– Нет. Свободна только ты. Просто – свободна.
– А ты, по-прежнему, ни с кем больше?
– Нет. Я по-прежнему только с твоей фотографией.
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ожидаемое время поступления электронной книги – сентябрь.Все чаще слышу от, казалось бы, умных женщин: «Ах, мой отец, когда мне было четырнадцать, сказал, что у меня толстые бедра! С тех пор вся моя жизнь наперекосяк!» Или что-нибудь в этом роде, не менее «трагическое». Целый пласт субкультуры – винить отцов и матерей. А между тем виноват ли холст в том, что картина теперь просто дырку на обоях закрывает? Но вспомните, тогда он был ПАПА. А теперь – отец.Папа – это отлично! Как зонтик в дождь. Но сами-то, поди, не сахарные, да? Желаю вам того изначального дара, по меткому замечанию Бродского, «освобождающего человеческое сознание для независимости, на которую оно природой и историей обречено и которую воспринимает как одиночество».Себя изучать интереснее.