Коммод. Шаг в бездну - [43]

На следующий день в сопровождении конной охраны в замок примчался легат XIV легиона Квинт Эмилий Лет. Ворвался галопом, из‑под копыт комьями полетела грязь. Слуги бросились врассыпную, вольноотпущенники, как всегда зычно спорившие возле канцелярии, отпрянули к стене, начали разбегаться. Лет осадил коня возле толпы во главе с цезарем, не спеша перебиравшимся из бань в триклиний, перебросив ноги на одну сторону, соскочил на землю, вскинул руку в приветствии и, привычно — громогласным голосом провозгласил.

— Аве, цезарь! Как вы тут без меня?

Император отпрянул, замахал на него руками.

— С ума сошел. Всех грязью забрызгал! Что, теперь назад в моечную?

— Почему бы нет, повелитель! — весело отозвался Лет. — Я, например, с удовольствием. В Карнунте мне рассказали удивительную банную историю, обхохочешься! Ба, какие люди. И ты здесь, Бебий! Вот так встреча. А то я уж подумал, не превратился ли ты в медведя в своей Моравии?

Коммод взглядом осадил его. Выказав неудовольствие и, наполнив взгляд величием, спросил.

— Что за история?

— О том, как некий городской декурион* (сноска: Декурион (здесь) — член совета городского самоуправления), мужичонка тщедушный, отправился в общественные бани, захватив с собой женскую одежду. Не знаю, кто перепутал, домашний раб или рабыня. А может, сама жена? Нравы у местных дикие. Следует добавить, что жена у магистрата была баба здоровенная, почти как Клиобела. Кстати, — обратился Лет к сопровождавшему цезаря спальнику, — как твоя полюбовница?

— Ах, господин, — вскинул руки Клеандр, — если бы она была только моя полюбовница, это еще полбеды. Теперь она Венера Виндобонская.

— Что творится в Виндобоне! — изумился Эмилий. — Здесь объявилась своя богиня — покровительница? И я ничего не знаю!? Это обидно, цезарь, держать в неведении своего лучшего легата.

Коммод поджал губы.

— Не слишком ли высоко метишь, Лет? Лучшим легатом в армии считают Лонга. Хотя, кто знает, может, ты и прав. Ты, безобразник, не томи. Что насчет магистрата?

— Если есть желающие дослушать эту историю, а также другие, например, о том, как некий гражданин обнаружил, что его дочь, спавшая на веранде, руками поймала соловья, прошу в парилку. Полчаса, цезарь, и я вновь буду чист, умыт и послушен, как малое дитя.

Коммод вздохнул и, поколебавшись, распорядился.

— Прежде расскажи о соловье, тогда будет видно, стоит ли нам всей компанией вновь смазывать тела маслом, потеть, смывать пот, отдаваться рабу — массажисту, слушать твои байки или полезней будет вкусить сытую и здоровую пищу?

— Охотно, государь, — воскликнул Лет. — С некоторых пор, Луций, у молодых девиц в Медиолане (Милане) возникла мода слушать по утрам соловьев. Неподалеку от этого города жила девица, весьма приверженная велениям моды. Однажды она спросила у родителей разрешения спать на открытой веранде, чтобы не пропустить утреннее пение этих сладкоголосых птах. Дочь была единственным ребенком, и родители, очень любившие ее, дали согласие. С тех пор девица укладывалась на ночь на открытом воздухе.

Причина такой страстной любви к соловьиному пению заключалась в том, что у этой девицы был сердечный дружок. Вот она и придумала ночевать на открытой со всех сторон веранде, чтобы ее любовнику не приходилось по ночам проникать в дом, где его вполне могли счесть за вора. С наступлением темноты тот перебирался через забор и влезал на веранду, где молодые люди тешились до первых признаков зари.

Как‑то любовники, слушая соловьев, которых, как всем известно, в окрестностях Медиолана несметное количество, так запарились, что потеряли осторожность и проспали до рассвета. Как назло той ночью отца мучила бессонница, и с первыми лучами солнца он отправился прогуляться по усадьбе. Заглянул и на веранду. И что же он видит?

Лет сделал паузу, его лицо приобрело несомненно — таинственное выражение.

Император, затаивший дыхание, широко открыл глаза.

— Что? — спросил он

— Его дочь лежит в обнимку с неким юнцом и одной рукой сжимает то, что доставляло ей такую радость по утрам.

— То есть соловья? — уточнил Коммод.

— Точно, государь, — подтвердил Эмилий Лет. — Из той замечательной породы, что живут в мужских штанах.

— А — а, так и говори, — засмеялся цезарь.

В этот момент заинтригованный Песценний тоже вставил в разговор умное слово.

— Каким же оказалось решение отца? — спросил он. — Он достойно наказал беспутную?

— Нет, уважаемый. Отец тихонько отошел и направился в дом. Вызвал жену и предложил ей посмотреть на свою ловкую дочку, которая не только прослушала утренние трели пернатого певца, но и сумела поймать его.

Бебий и вся компания засмеялись.

— Теперь о магистрате, явившемся в баню с чужой одеждой, — приказал цезарь.

— Это уже в моечной, — ответил Лет.

— Ладно, — согласился Коммод. — Полчаса, не более. Обед ждет. Клеандр, ты пока подготовь Венеру. Интересно, сможет ли Лет с ходу вступить в члены ее кружка?

— Это так трудно? — удивился Эмилий Лет.

— Квинт! — вскинул руку раскрасневшийся, без конца вытирающий пот Дидий Юлиан. — Это труднейшее испытание, с которым мне до сих пор не доводилось встречаться!.. Цезарь! Дозволь мне еще раз испытать счастье. Душа томится, я печален.