Коммерсанты - [2]

— Совсем Олег не пожалел, — заискивающим тоном сказал Павлик. — Вдруг упадешь, сломать можешь. Но я не упаду. Я совсем немножко прокачусь…

Но хитрость его оказалась напрасной: Олег не собирался выпускать из рук машину.

— Не съедим твой велосипед. По двору проедем, и все. А ты пока посмотри, какой мы душ сделали.

— Это не душ, а самовар, — определил Олег, который умел все вещи называть своими именами. — Вот у нас в ванной — это душ. Спроси Миньку, он видел.

Минька в самом деле видел. Это случилось, когда Олег не пришел в школу, и учительница попросила Миньку узнать, что с ним. Олег водил Миньку по комнатам. В одной они попрыгали на кожаном диване, на котором подкидывало не хуже, чем на батуте, в другой рассматривали ковер во всю стену, на нем красивые птицы с яркими хвостами, на противоположной стене большие фотографии дядечек и тетечек — родственников Олега. На родственников Минька стеснялся поднять глаза. Они строго смотрели на него и будто спрашивали: «А нет ли у тебя, Минька, двоек в дневнике?»

Заглянули потом в кухню и ванную. Вот там Минька и видел душ. Он сверкал никелем, а стены были отделаны белой плиткой почти до потолка.

Напоследок Олег провел его в маленькую комнату, там стояли кровать, стол с выдвижным ящиком и полки с книгами.

— Это моя комната, — сказал Олег. — Здесь я что хочу, то и делаю.

Только он это сказал, вошла тетушка с важным лицом, как у родственников на стене, и сделала Миньке замечание: наследил по всему полу, а Минька еще у порога снял ботинки, не мог же он носками следить. Тут Олег стал кричать и топать ногами, а Минька, воспользовавшись, шмыгнул за дверь и был таков.

— Ну дай прокатиться! — все еще упрашивал Павлик. — Хоть до арки… Когда у меня чего бывает, я всегда даю. Просят — и даю.

— Хитер! — сказал Олег и кивнул Миньке. — Он прокатиться хочет. Ему велосипед понравился. А сломаешь? Он денег стоит. Покупай свой, тогда и катайся, сколько знаешь… И ничего ты не даешь: у тебя ничего не бывает.

Олег развернул велосипед и, не рискуя больше садиться, отправился, прихрамывая, в подъезд своего дома.

— И пусть! — сказал Минька. — Пусть! Зато у нас душ есть. Еще лучше…

Они посмотрели на душ, и теперь он им показался простым мятым самоваром.

— Может, и нам купят. Попросим, Минь! Мне мама давно обещала что-нибудь купить.

— Правильно! — одобрил Минька. — Можем попросить один на двоих. Один на двоих еще лучше — дольше не надоест. Через день будем кататься. Сегодня ты, завтра я. Или ты до обеда, я после. И тогда Олег пусть больше не хвастается.

Но матери им наотрез отказали. А Семен стал насмехаться над Минькой.

— Купи тебе велосипед — ходить разучишься.

Когда отказали, иметь велосипед еще больше захотелось. Может, он им не так и нужен, а чтобы Олег Кусариков не хвастался. Надо где-то самим заработать денег. Минька без Павлика совсем бы пропал: развел руками — где их заработаешь? Павлик утешил: придумаем.

Пришел вскоре к Миньке домой.

— Пошли. — И вытаскивает из кармана горсть медяков — копеек сорок.

Минька подумал, что Павлик зовет его мороженое покупать, а тот привел его на соседний двор, где весной мальчишки в расшибалку на деньги играют.

У Павлика дело сразу хорошо пошло: приловчится, стукнет биткой по краешку монетки, она и переворачивается орлом, он ее в карман. Вдвое больше стало у него денег. Вот счастье-то приваливает. Ну, а известно, за счастьем следом идет несчастье, так всегда в жизни бывает. Увлекся Павлик, небрежнее стал играть. И ушли с чужого двора с пустыми карманами. Нет, не прибыльное это занятие — игра.

— Будем металлолом собирать, — объявил Павлик.

Дело опять поначалу пошло хорошо. Дня через два у сарайки высилась большая груда: спинки от кроватей, заслонки печные, тазы старые — всего много. Стали по соседним дворам ходить, там собирать — на своем все подчистую подобрали. Как-то отлучились часа на два, приходят, а кучи как не бывало, ни железинки не оставлено. Одного спросят, другого, говорят им: приезжала какая-то машина, а что за машина — никому неизвестно. Вот и поработали!

Ребята помрачнели от досады. Одна радость осталась, утешение: самовар-то хоть не увезли, видно, поняли, что для дела подвешен к забору. Выбегут, как и прежде, утром — и под душ. Наобливаются так, что зубы начинают лязгать.

Однажды Павлик, задумчивый такой, но с хитроватым блеском в глазах, сказал Миньке:

— Я, кажется, придумал. И еще как придумал. Не хуже велосипеда будет…

И рассказал, что он придумал. Минька пришел в восторг: с Павликом не пропадешь.

В сарайке у Павлика фанера: мать для каких-то нужд припасла. У механического завода разыскали толстый железный прут. Потом подобрали березовый кругляш… И работа закипела.

Раз заглянул к ним в сарайку Семен. Посмотрел, как ребята трудолюбиво строгают доски, примеривают их и, не разузнав толком, что они мастерят, сказал по-обидному:

— Напрасно стараетесь. Ничего у вас не выйдет.

Потом походя дал Миньке подзатыльника, ковырнул большим пальцем по голове Павлика «против шерсти» и повторил:

— Бросьте, говорю. Займитесь каким-нибудь делом.

Но на следующий день появился снова. Разрезал ножовкой железный прут, припасенный для осей, один для задних колес покороче, второй для передних — длиннее. В длинном выгнул в середине педали под обе ноги. Часа три провозился с фанерой — обрезал ее, прибил к краям планки, сколотил — получился кузов, открытый, если сесть, верхние борта как раз под локоть.