Комментарий к роману «Евгений Онегин» - [350]
Не считая одного или двух отдельных случаев, в настоящих заметках не рассматриваются греческие и латинские стиховые формы, и такие термины, как «четырехстопный ямб» («iambic tetrameter»), не имеют отношения к их употреблению в древности, каким бы оно ни было. Здесь они используются только применительно к современным видам просодии, в качестве удобных и приемлемых терминов вместо таких нечетких в приложении к тоническому стиху (metrical verse>{349}) понятий, как «восьмисложник» («octosyllables») и тому подобные. Стопа не только является основным элементом стихотворного размера, но и сама, на практике, становится размером. Монометр — это одностопная стихотворная строка, далее идут двустопные, трехстопные и т. д. строки вплоть до гекзаметра — шестистопной строки; при большем числе стоп строка перестает восприниматься как единое целое, распадаясь надвое.
В общем, если мы ограничим данное исследование второй половиной нашего тысячелетия, то лучшим образцом силлабической просодии, с точки зрения изысканности и изощренности модуляций, является, конечно, французский александрийский стих. Учащимся обычно разъясняют, что три его отличительные черты суть обязательное равносложие (двенадцать слогов в строках с мужскими рифмами и тринадцать слогов в строках с женскими рифмами), обязательное правило рифмовки (будь то двустишия или другие строфические формы, хотя в смежных строках не могут находиться две различные мужские или женские рифмы), а также обязательная цезура после шестого слога, на который должно падать ударение (или, если после шестого слога следует конечное «немое» е, оно должно быть нейтрализовано апокопой, то есть выпадать, сливаясь с гласной, начинающей второе полустишие). Если отвлечься от разнообразных тонкостей инструментовки (аналоги которых, в конце концов, существуют и в других видах просодии, но к которым, судя по всему, особенно чувствительно именно французское ухо), основную роль в александрийском стихе играют различные комбинации указанных ниже элементов (первый из которых являет собою, разумеется, отличительную черту и других силлабических размеров). Следует, безусловно, помнить и о том, что, независимо от вида просодии, мастерство поэта основывается на определенных формах контраста и гармонии, ограничения и свободы, отказов и уступок.
1. Немое е: Взаимодействие между теоретической, или природной, величиной неопускаемого немого е (никогда не произносимого как полная доля (semeion) стиха в отличие от других гласных в строке) и его фактической, или конкретной, величиной в данной строке. Количество таких неполных долей и варианты их распределения создают вместе с нейтрализующим эффектом апокоп в любых местах строки бесчисленные вариации мелодии. Существуют две разновидности немого е, особо различимые в рифмах (см. главку 13, «Рифма»).
2. Взаимодействие между просодической паузой в середине строки и другой паузой, паузами, или отсутствием паузы, диктуемыми внутренним ритмом или логическим смыслом строки, то есть нарушением ритма строки. Особенно изумительных эффектов в этой области добились так называемые романтики уже после того, как прозаический XVIII в. практически вытоптал цвет французской поэзии. Такого рода акробатические скачки через постоянную цезуру не встречаются ни в английском, ни в русском пятистопном ямбе (тяготеющем к белому стиху). В этом размере искусственная цезурная пауза после второй стопы успешно уничтожается последователями Мильтона и Пушкина. Во французском александрийском стихе цезура хорошо приспособлена к ритму человеческого дыхания при медленном чтении; вторичные же паузы, возникающие вследствие скачков, позволяют ускорить или замедлить выдох.
3. Перенос (enjambment), неистощимый источник разнообразных модуляций, хорошо известный благодаря своему присутствию в английском ямбе и поэтому не требующий здесь никаких дальнейших разъяснений.
4. Богатая рифма (отличающаяся особой красотой в сочетании с переносом точно так же, как цезурная пауза особенно усиливается, когда находится внутри смыслового единства). Богатая рифма имитируется и в правилах рифмовки русских стихов, о чем речь пойдет ниже.
С другой стороны, тоническая система основывается прежде всего на регулярном ритме в стихотворной строке, где метрическое ударение стопы стремится совпасть со словесным ударением, а безударная доля стопы — с неударным слогом слова. Постоянное повторение таких совпадений воспринимается как повторение одинаковых стоп. Каждая такая стопа может состоять или из двух, или из трех частей (долей), на одну из которых приходится метрическое ударение, хотя слог слова, с которым совпадает такая доля, не обязательно будет в данном слове ударным. Долю, несущую метрическое ударение, называют иктом, а метрически безударные доли называются понижениями (depressions). С точки зрения математической, возможны лишь пять видов стоп, ямб, хорей, анапест, амфибрахий и дактиль.
Для того чтобы конечная стопа была завершенной, довольно и одной доли, если, конечно, это икт. И наоборот, на вид размера не оказывает никакого влияния количество безударных слогов, следующих за последним иктом строки. Такой последний икт и эти дополнения к нему называются «концовкой» или «окончанием стиха». Стих, заканчивающийся иктом, называется «мужским», а заканчивающийся одним безударным слогом — «женским». Если конечные слоги двух не обязательно смежных строк созвучны, образуется «рифма». Рифма называется мужской, если последний слог последнего слова строки ударный и совпадает с иктом. Она считается женской, если икт приходится на предпоследний слог, и «синтетической», или «длинной», если икт приходится на третий от конца слог.
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.
Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.
Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.
В основе книги - сборник воспоминаний о Исааке Бабеле. Живые свидетельства современников (Лев Славин, Константин Паустовский, Лев Никулин, Леонид Утесов и многие другие) позволяют полнее представить личность замечательного советского писателя, почувствовать его человеческое своеобразие, сложность и яркость его художественного мира. Предисловие Фазиля Искандера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В. С. Гроссман – один из наиболее известных русских писателей XX века. В довоенные и послевоенные годы он оказался в эпицентре литературных и политических интриг, чудом избежав ареста. В 1961 году рукописи романа «Жизнь и судьба» конфискованы КГБ по распоряжению ЦК КПСС. Четверть века спустя, когда все же вышедшая за границей книга была переведена на европейские языки, пришла мировая слава. Однако интриги в связи с наследием писателя продолжились. Теперь не только советские. Авторы реконструируют биографию писателя, попутно устраняя уже сложившиеся «мифы».При подготовке издания использованы документы Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного архива социально-политической истории, Центрального архива Федеральной службы безопасности.Книга предназначена историкам, филологам, политологам, журналистам, а также всем интересующимся отечественной историей и литературой XX века.
Книга посвящена анализу поэтики Достоевского в свете разорванности мироощущения писателя между европейским и русским (византийским) способами культурного мышления. Анализируя три произведения великого писателя: «Записки из мертвого дома», «Записки из подполья» и «Преступление и наказание», автор показывает, как Достоевский преодолевает эту разорванность, основывая свой художественный метод на высшей форме иронии – парадоксе. Одновременно, в более широком плане, автор обращает внимание на то, как Достоевский художественно осмысливает конфликт между рациональным («научным», «философским») и художественным («литературным») способами мышления и как отдает в контексте российского культурного универса безусловное предпочтение последнему.
Анну Керн все знают как женщину, вдохновившую «солнце русской поэзии» А. С. Пушкина на один из его шедевров. Она была красавицей своей эпохи, вскружившей голову не одному только Пушкину.До наших дней дошло лишь несколько ее портретов, по которым нам весьма трудно судить о ее красоте. Какой была Анна Керн и как прожила свою жизнь, что в ней было особенного, кроме встречи с Пушкиным, читатель узнает из этой книги. Издание дополнено большим количеством иллюстраций и цитат из воспоминаний самой Керн и ее современников.
Издательство «Фолио», осуществляя выпуск «Малороссийской прозы» Григория Квитки-Основьяненко (1778–1843), одновременно публикует книгу Л. Г. Фризмана «Остроумный Основьяненко», в которой рассматривается жизненный путь и творчество замечательного украинского писателя, драматурга, историка Украины, Харькова с позиций сегодняшнего дня. Это тем более ценно, что последняя монография о Квитке, принадлежащая перу С. Д. Зубкова, появилась более 35 лет назад. Преследуя цель воскресить внимание к наследию основоположника украинской прозы, собирая материал к книге о нем, ученый-литературовед и писатель Леонид Фризман обнаружил в фонде Института литературы им.
Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.
Книга содержит впервые переведенный на русский язык полный курс лекций о романе Сервантеса, прочитанный В. Набоковым в Гарвардском университете в 1951–1952 годах.Замечательное свойство литературоведческих работ Набокова — в сочетании его писательского дара с вдумчивостью благодарного читателя. Суровый и нежный, невыносимо пристрастный, но никогда не скучный, Набоков по-новому осмысливает шедевр Сервантеса — он шутит и грустит, сопровождая своих студентов, а ныне и читателей, в странный, хотя и кажущийся таким знакомым мир «Дон Кихота».Текст дополняют подробные комментарии профессора Фредсона Бауэрса, американского библиографа, собравшего и отредактировавшего этот том лекций по набоковским рукописям.
«Есть книги… которые влияют на сознание целого литературного поколения, кладут свой отпечаток на столетие», — писала Нина Берберова. Лекции по зарубежной литературе Владимира Набокова подтверждают этот тезис дважды: во-первых, потому что каждый герой набоковских рассуждений — будь то Джойс или Флобер — действительно оставил отпечаток в судьбах литературных поколений. Во-вторых, и сама книга Набокова достойна схожего отношения: при всей блистательности и близорукости, лекции поражают художественной наблюдательностью, которая свойственна только крупным писателям.
«Лекции по русской литературе» В. Набокова, написанные им для американских студентов, впервые вышли в России в Издательстве «Независимая Газета». Литературоведческие исследования великого писателя — столь же самоценные творения, как и его проза. Обладая глубоко личным видением русской классики, В. Набоков по — своему прочитывал известные произведения, трактуя их. Пользуясь выражением Андрея Битова, «на собственном примере». В «Приложениях» публикуются эссе о Пушкине, Лермонтове и др., которые, как нам представляется, удачно дополняют основной текст лекций.